В доме на углу переулка уже неделю слышалась тревожная сирена. К седьмому дню соседи не выдержали и вызвали полицию — то, что увидели стражи порядка, повергло их в ужас.

Первый сигнал прозвенел в понедельник вечером. Угловой дом был известен всему двору — крепкий двухэтажный особнячок с аккуратными ставнями в цвет выцветшей синьки, подстриженными кустами и идеально ровным забором. Жили там супруги лет шестидесяти — тихие, несуетливые, в делах двора не участвовали, но всегда вежливо здоровались при встрече.

Когда сирена впервые оглушила переулок, несколько соседей вышли посмотреть. Минут пять стояли, прислушиваясь, но гул не стихал. Тогда семья из дома напротив подошла к калитке. Дверь открыла хозяйка — женщина в вязаной кофте, волосы уложены аккуратно. Объяснила: ничего страшного, просто система дала сбой. Пообещала, что скоро исправит.

Назавтра сирена завыла снова — ровно в тот же час, чуть позже девяти. В этот раз никто не пошёл. Решили: «Горе-мастера наладить не смогли», не стали мешать. Но через день история повторилась. Снова вечер, снова вой. Жильцы начали жаловаться на шум, на бессонные ночи. Хозяйка, выходя, неизменно вежливо повторяла: уже договорилась с мастером, просто он задерживается.

Так прошла почти неделя. Один и тот же звук, одна и та же вежливая хозяйка, одно и то же объяснение.

На шестой день кто-то не выдержал и позвонил в участок.

Когда сирена прорезала воздух в четвёртый раз за неделю, полицейская машина подъехала к дому. Офицер — женщина с твёрдым взглядом и чётким голосом — осмотрела помещение. Всё было чисто, аккуратно, слишком стерильно. Ни следов взлома, ни признаков хаоса. Только хозяйка, всё такая же спокойная, лишь чуть рассеянная.

Но что-то было не так. Полицейская задержалась у стены, где проходили провода сигнализации. Свежая краска, чуть отошедший кабель, трещинки в штукатурке. И тут она заметила неладное.

— Контакт отошёл, — сказала женщина. — Из-за этого и срабатывает.

— А где ваш муж? — вдруг спросила офицер.

Хозяйка застыла, будто её ударило током.

— Уехал… к родным. Ненадолго.

Ответ прозвучал слишком поспешно.

Взгляд её дрогнул. Полицейская пригляделась к стене. Поверхность была едва выпуклой — след свежей шпаклёвки. Пальцы скользнули по краске, нащупав щель.

Через час в дом вошли оперативники. Стену вскрыли.

Их лица побелели.

За гипсокартоном, съёжившись в тёмной нише, лежал мужчина. Живой. Измождённый, с впалыми глазами, он молчал — только смотрел.

Позже выяснилось: женщина была уверена, что в ссоре убила его — удар, паника, инфаркт, точных деталей не знал никто. Она замуровала тело, не проверив, дышит ли он.

А сигнализация, проложенная по той самой стене, срабатывала от его слабых движений — от дрожи рук, пытавшихся постучать.

Он подавал сигнал. И его услышали.