**Дневник. Возвращение домой.**
Сегодня я устал как собака. Присел у дороги под раскидистой липой — ноги гудели, будто натруженные после сенокоса. Шел из райцентра пешком, целых восемь километров. Не богатырского я сложения, потому и выдохся быстро.
«Вот поднимусь на пригорок, а там уже и село будет видно, — думал я. — Осталось всего ничего, версты две. И ни одной машины за весь путь — интересно, автобус-то вообще ходит сюда?»
Мне двадцать восемь, из них семь я провел за решеткой. Вернулся. Сколько передумал за эти годы… Обидно до чертиков — сел ни за что. Дружки городские подставили, наговорили, да еще и пригрозили: мол, если откажешься, то… Ладно, сам дурак — связывался с ними.
«Дойду до Аньки, там и отдохну. Интересно, как все изменилось за эти годы? Племянница Надька, наверное, уже большая. Сколько ей было тогда? Четырнадцать, кажется…»
Передохнул — пошел дальше. Подошел к дому сестры, а во дворе девушка стоит — симпатичная такая. Сперва подумал, не ошибся адресом, но поздоровался, калитку открывая:
— Добрый день, Анна дома?
— Здравствуйте, — ответила она, и тут я узнал в ней Надю.
— Надька! Да ты совсем взрослая стала! — вижу, не узнает меня. — Клим я, брат твоей матери.
— Ой, дядя Клим! Мама с папой дома.
Тут на крыльцо вышел Степан, а следом и сама Анька.
— Здорово, Клим, — протянул руку зять, крепко обнял. — Вернулся, значит.
— Привет, братик, — сестра улыбнулась, тоже обняла. — Господи, кожа да кости! Видно, казенные щи не шибко жирные были.
Родителей наших уже давно нет — сгорели в бане. Анька меня и растила. Потом за Степана вышла, так и живут в отчем доме. Правда, зять потом перестроил его, пристройку сделал. А я после школы в город уехал, в техникуме учился. Почти закончил, как вдруг — зона.
Анна за меня сильно переживала, не верила, что мог натворить что-то плохое, но вышло как вышло…
— Давай, Клим, заходи, — сказал Степан. — Баню сейчас истоплю, с дороги-то надо отмыться. Что пешком-то шел? Автобус ведь два раза в день ходит.
— Да, не спешил, устал, конечно, но ничего, отосплюсь, — ответил я и зашел в дом.
Анька на кухне хлопотала — брата накормить надо. Потом я в баню сходил, вышел оттуда будто заново родился. Вечером разговоров было много. Решили, что пока поживу у них — идти-то мне некуда.
Прошел месяц. Я даже поправился немного — сестра кормила хорошо, пироги пекла. В селе за это время пару раз в город съездил, но быстро возвращался. Ходил по двору веселый, посвистывал, а Аньку, вижу, тревога берет — вдруг опять с городскими дружками связался? Но сама себя успокаивала:
— Вряд ли. Отсидел же, не захочет больше туда.
Надька тоже за мной наблюдала. Мы с ней картошку пололи, смеялись, я что-то рассказывал, а она хохотала.
— Клим, а ты в городе кого-то нашел? Ну, в смысле, девушку?
— Нет. А с чего ты взяла? Там родители моего друга живут, я им обещал навестить. В первый раз приехал — а они на даче. Только во второй раз застал.
— Интересно, а у кого ночевал-то тогда?
— У соседки.
— А она молодая? Одна живет?
— Да лет на пять тебя постарше, — посмотрел я на племянницу. — Муж у нее есть.
— И он тебя не ревнует? — не унималась Надя.
— А чего ревновать? Я ж не лезу к ней с поцелуями.
Она замолчала, продолжила полоть. Никто не знал, что она с первого взгляда в меня влюбилась. И не узнает — она это крепко спрятала. Даже с Витькой перестала встречаться, говорила, что занята.
— Надь, ты чего в клуб не ходишь? — спрашивала мать. — С Витькой поссорилась? Да парней-то других полно…
Шло время. Август стоял жаркий. Надя собралась на речку, полотенце в руках.
— Купаться? Подожди, я с тобой.
Шли, болтали о всяком. Она смеялась, я улыбался. Дошли до берега, я сел в траву.
— Ты иди, а я тут посижу.
Она скинула халатик:
— Да ладно, пойдем, Клим!
Пошла купаться, а я сидел, смотрел на нее — и еле сдерживался. Если сейчас не возьму себя в руки, вскочу, обниму, поцелую — и не как дядя, а как мужчина. Испугает же. Потому и отказался.
— Иди, иди… И никакой я тебе не дядя… — сказал резко.
— Чего это ты так со мной? — обиделась она и ушла в воду.
Вышла, вытерлась, халат накинула — и домой быстрым шагом, даже не взглянув. Вернулись порознь. Анька на крыльце:
— А где Клим?
— Идет! — резко бросила Надя и убежала в комнату.
Я зашел на кухню, выпил кружку воды залпом, потом вышел во двор.
— Что случилось? — спросила сестра.
Я молчал.
— Да говори уже! — пристала она. — Надька у нас характерная, обидчивая…
— Случилось, Ань. То, чего боялся.
— Ой… — она рукой рот прикрыла, на скамью села. — Клим, как же так? Она же… Она же еще ребенок!
— Ань, ты о чем?
— О том, что между вами произошло…
— Да ты в своем уме?! — я даже запнулся. — Я в нее влюбился, Ань. Люблю. Понимаешь? Может, пора ей правду сказать?
— Нет, Клим, нет. Ты же знаешь Надю — вспыльчивая. Боюсь я…
— Да брось! Я не изменился. Не пью, не курю, на зоне даже тату не набил. Жаргоном не разговариваю.
— Ладно… Надо со Степаном посоветоваться.
Прошла неделя. Анька так и не поговорила с дочерью, да и со Степаном не успела. Надя со мной не разговаривала, мимо проходила, будто воздуха.
«Хватит молчать, — подумал я. — Надо извиниться.»
— Надь, прости, что груб был. Не знаю, что на меня нашло.
— А мне с тобой разговари
