Татьяна Ивановна вытерла руки о передник и снова проверила пирог в духовке. Румяная корочка уже заманчиво поблескивала, но до полной готовности оставалось минут десять. За окном скрипнула калитка – это возвращались с прогулки невестка, сын и внук.

«Бабушка!» – раздался звонкий голосок пятилетнего Ванюшки, и Татьяна Ивановна невольно улыбнулась. Ради этого мальчонки она готова терпеть всё, даже жизнь под одной крышей с Леной, своей невесткой.

«Мама, опять весь день на кухне провела?» – вошел в помещение Сергей, ее сын, поцеловал мать в щеку и тут же потянулся к горячему пирогу.

«Руки помой сначала!» – шлепнула его по пальцам Татьяна Ивановна.

«Татьяна Ивановна, мы же договаривались – сегодня я готовлю ужин», – появилась на пороге Лена с пакетами из магазина.

Старушка насупилась. Опять командует, будто это не ее дом.

«Я отдыхаю, когда пеку», – сухо ответила она. «Разве плохо, если внука вкусненьким угощу?»

Лена вздохнула и молча принялась раскладывать продукты. Сергей бросил на мать предостерегающий взгляд: хватит затевать ссору. Татьяна Ивановна сделала вид, что не заметила.

«Ваня, иди руки мой, будем чай с пирогом пить», – позвала она внука, нарочито не обращая внимания на невестку.

Когда-то у нее была своя жизнь. Собственный дом, где она – единственная хозяйка. Подруги заходили на чай, в палисаднике цвели ее любимые георгины, вечерами она смотрела сериалы, устроившись в кресле. Но все рухнуло в один день – после того проклятого пожара.

До сих пор помнила запах гари, крики соседей, сирену пожарных. Она стояла на улице в ночнушке, накинув чужую куртку, и смотрела, как огонь пожирает дом, в котором прожила тридцать лет.

«Не переживай, мам», – тогда говорил Сергей, обнимая ее. «Поживешь у нас, пока со страховкой разберемся».

«Поживешь» затянулось на месяцы. Маленькая двушка сына, невестки и внука стала ее временным пристанищем. Она спала на раскладушке в зале, утром ее убирала и целый день чувствовала себя лишней.

«Бабушка, давай печь будем!» – Ваня вернулся с мокрыми ручонками и сияющими глазенками.

«В другой раз, солнышко», – улыбнулась Татьяна Ивановна. «Пирог уже готов, видишь?»

«Но я хочу сейчас!»

«Не сегодня, Ваня», – вмешалась Лена. «Бабушка устала. И скоро ужин».

Старуха бросила на невестку недовольный взгляд. Опять указывает. Опять решает за нее.

«Я не устала», – отрезала она. «И с внуком заниматься могу сколько захочу».

«Мам», – Сергей устало провел рукой по лицу. «Давай без этого…»

«А что я такого сказала?» – Татьяна Ивановна всплеснула руками. «Неужели с внуком времени проводить нельзя?»

«Можно, конечно», – Лена говорила спокойно, но старуха видела, как побелели ее пальцы, сжимающие пакет молока. «Просто у Вани режим. Мы же обсуждали?»

«Это мой внук!» – в груди вскипело привычное раздражение. «Я лучше знаю, что для него хорошо. Своего сына вырастила – нормальным вырос».

«Мама!» – Сергей хлопнул ладонью по столу. «Прекрати!»

Лена молча вышла. Ваня испуганно прижался к бабушке. А у Татьяны Ивановны в горле встал ком.

Она бы никогда не переехала к ним добровольно. Никогда. Но выбора не было. Страховки хватило только на погашение кредита за сгоревший дом. На новое жилье денег не было, а на съемную квартиру пенсии не хватало.

«Сережа, я не хотела», – тихо сказала она. «Просто тяжело. Всю жизнь сама себе хозяйка была, а теперь…»

«Я понимаю, мам», – вздохнул сын. «Но и ты пойми – это и Ленин дом тоже. И она – мать Вани. Ей решать».

Этот спор длился уже месяцы. Татьяна Ивановна считала, что невестка слишком строга: и мультики по расписанию, и сладкое только после еды, и никаких перекусов. Настоящее издевательство над ребенком.

«Я пойду, проверю Лену», – сказал Сергей и вышел.

Татьяна Ивановна осталась одна. Она опустилась на стул и закрыла лицо руками. Как же она устала от этих ссор. От необходимости подстраиваться. От чувства, что стала обузой.

Поздно вечером, когда Ваню уложили, а Сергей в зале доделывал работу, Лена постучалась в ванную, где старушка расчесывала седые волосы.

«Можно?» – спросила невестка.

«Заходи», – нехотя разрешила Татьяна Ивановна.

«Я хотела поговорить».

Старуха напряглась. Только бы не скандал.

«Татьяна Ивановна», – Лена присела на край ванны. «Я понимаю, как вам тяжело. Но и вы меня поймите. Это мой ребенок».

Татьяна Ивановна хотела огрызнуться, но замерла, увидев в зеркале лицо невестки – уставшее, измученное. И глаза – не злые, просто усталые.

«Я знаю», – неожиданно сказала она. «Ты хорошая мать. Но, мне кажется, слишком строгая».

«Возможно», – Лена слабо улыбнулась. «Но у Вани аллергия на шоколад, а вы то и дело даете ему конфеты. И врач запретил сладкое – проблемы с животом. Это не мои прихоти».

Татьяна Ивановна смутилась. Она и правда тайком подкармливала внука запретными сладостями.

«А еще я работаю на двух работах», – тихо добавила Лена. «Чтобы мы могли копить на новую квартиру. Трешку. Чтобы у вас была своя комната».

Старуха замерла.

«Что?»

«Мы с Сергеем уже полгода откладываем. Он хотел сделать сюрприз к вашему дню рождения – сказать, что первый взнос почти готов».

В горле встал ком. Они копили на квартиру с комнатой для нее? Все это время, когда она думала, что невестка мечтает от нее избавиться?

«Я не знала», – прошептала она.

«Конечно, не знали. Сергей запретил говорить. Но я больше не могу. Мы все измучились от этих ссор. Мне не нужна война, Татьяна Ивановна. У Вани должна быть бабушка. Настоящая. Как вы».

Старуха не сдержалась – заплакала. Все обиды, вся горечь последних месяцев вылились наружу.

«И с этого дня они начали потихоньку учиться понимать друг друга – не как враги, а как одна семья, где у каждого есть свое место и право на любовь.