**Дневник. Наследство с характером**
Верка, давай доломаем этот проклятый шкаф! — Аська швырнула коробку с бабушкиными фарфоровыми чашками об пол, и они зазвенели, как разгневанный хор. Квартира покойной бабушки Татьяны, пропахшая пылью, старыми книгами и сладковатым ароматом забытых петушков на палочке, была завалена коробками, пакетами и воспоминаниями. В центре гостиной, словно древний страж, стоял массивный дубовый шкаф, запертый на ржавый замок. Его тёмные дверцы, покрытые потрескавшимся лаком, насмехались над нами, храня какие-то тайны.
Я вытерла пот со лба рукавом свитера, мои русые волосы выбились из небрежного пучка. Взглянула на сестру с раздражением.
— Ломать? Ты с ума сошла, Ась? Это же антиквариат! Его можно продать за полмиллиона, если не испортить. А ты тут с кувалдой размахиваешь, как бандит из «Бригады»!
Ася, младшая, с растрёпанными светлыми кудрями и в потрёпанной куртке, фыркнула, уперев руки в бока. Её браслеты звякнули, будто объявляя войну.
— Антиквариат? Да это же хлам, Верка! Бабуля годами его не открывала. Там, небось, её старые платки да пожелтевшие письма с фронта. Надо искать ключ, а не крушить всё, как медведь в посудной лавке!
Я бросила тряпку, которой вытирала пыль, и шагнула к сестре. Глаза мои, наверное, сверкали, как у кошки перед дракой.
— Ключ? Да где ты его искать собралась? В подвале среди банок с солёными огурцами? У нас неделя, чтобы разобрать квартиру и сдать ключи риелтору! У меня ипотека висит, Ась, а ты тут о каких-то платках!
Ася всплеснула руками, голос её задрожал.
— Ипотека? А мне что, легко? Я фрилансер, заказов — кот наплакал, Витька один тянет всю семью! Но я не хочу продавать бабушкину квартиру, будто её и не было! Это же наша память, Верка!
Спор наш прервал Серёга, мой муж, который ввалился в комнату с ящиком инструментов. Его борода блестела от пота, а рубаха в клетку была вся в пыли с балкона.
— Жёнушки, опять орёте? — бухнул он, ставя ящик на пол. — Давайте я шкаф вскрою, и делу конец. Там, поди, одна паутина.
Витька, муж Аси, вошёл следом, неся коробку с бабушкиными книгами. Очки его съехали на нос, а волосы торчали, как у ежа.
— Серёга, не торопись, — сказал он тихо, но твёрдо. — Ася права — надо поискать ключ. Бабуля не просто так его заперла. Там может быть что-то важное.
Я закатила глаза.
— Важное? Вить, ты как Ась — витаешь в облаках. Нам деньги нужны, а не бабушкины легенды!
Ася подошла к шкафу, коснулась замка, будто надеясь, что он заговорит.
— Легенды? Это ты всё в деньги переводишь, Верка! Бабушка нас здесь растила, блины пекла, а ты хочешь её жизнь сдать в комиссионку!
Шкаф молчал, но каждая царапина на нём будто напоминала о прошлом, которое мы с сестрой помнили по-разному.
На следующий день разбирали квартиру дальше, но воздух был тяжёлым, как перед грозой. Я сортировала посуду на кухне, откладывая фарфор для продажи и швыряя старые кастрюли в коробку с надписью «На помойку». Ася сидела в гостиной, листала бабушкин альбом с чёрно-белыми фото, глаза её блестели.
— Верка, смотри, — протянула она снимок. — Это мы на даче, помнишь? Бабуля нас вишней кормила, а ты мне косички заплетала.
Я глянула мельком, но отвернулась, швырнув ложку в коробку. Она звякнула, словно колокольчик.
— Ась, хватит. Дел — как у депутата на выборах, а ты всё в прошлое смотришь.
Ася захлопнула альбом.
— В прошлое? Это наша история, Верка! Ты забыла, как бабуля нас мирила, когда мы из-за кукол дрались?
Я повернулась, щёки горели.
— Мирила? А кто потом за ней в больнице сидел, пока ты в своей худшколе краски разводила? Я, Ась! Я кредиты брала на её лекарства!
Ася вскочила, браслеты её зазвенели.
— А я что, не помогала? Я ночами дежурила, когда ты на работе пропадала! Но тебе плевать, ты только о деньгах думаешь!
Серёга, зашедший с отвёрткой, попытался вставить своё:
— Верка, Ась, хватит. Давайте шкаф вскроем и разберёмся. Если хлам — продадим. Если память — оставим.
Витька, чистивший старую лампу с зелёным абажуром, покачал головой:
— Серёга, это не просто шкаф. Бабуля не просто так его заперла. Надо найти ключ.
Я фыркнула:
— Память? Вить, ты как Ась — живёшь воспоминаниями. Нам квартиру сдавать через пять дней, а вы тут как в «Иронии судьбы» ключи ищете!
Ася подошла к шкафу, снова тронула замок.
— Я найду ключ, Верка. И докажу, что это не хлам.
Вечером я поехала в банк разговаривать о просрочке. В кабинете, пропахшем бумагой и растворимым кофе, менеджер в пиджаке листал мои документы.
— Вера Викторовна, — постучал он ручкой по столу. — Внесите платёж до конца месяца, иначе проценты вырастут.
Я кивнула, в горле запершило:
— Я знаю. Продаём бабушкину квартиру. Скременно будут деньги.
Выйдя на улицу, я остановилась у фонаря, дыхание моё клубилось в морозном воздухе. Вспомнила, как бабуля учила меня вязать, сидя на том самом диване. Я тогда связала кривой шарф, а она смеялась: «Терпение, Верунька, главное — терпение». Теперь терпение заканчивалось, а этот чёртов шкаф стал стеной между мной и сестрой.
А тем временем Ася рылась в бабушкиной спальне. Комната пахла лавандой и старым деревом. На комоде стояла шкатулка с потрёртым бархатом. Сестра открыла её, перебирая пуговицы, нитки и пару пожелтевших открыток. И вдруг пальцы её наткнулись на маленький ржавый ключик, спрятанный под подкладкой. Сердце Аси застучало, как барабан.
— Витька! — закОна побежала в гостиную, держа в дрожащих пальцах ключ, который оказался вовсе не от шкафа, а от старой шкатулки с письмами бабушкиного деда — фронтовика, где среди пожелтевших листов лежал чек на квартиру, выписанный на их общее имя.
