Мечты и горести идут по жизни рядом, но не всегда сбываются. А судьба — что ветер в поле: гладит ли, бьёт ли — не угадаешь. Кому-то улыбается, кого-то испытывает, и лишь сильный духом выстоит.
В начале одиннадцатого класса в сельскую школу приехала новенькая — Алевтина. Девушка статная, с румянцем на щеках, глазами, как васильки в поле. Скромная, тихая, с поклоном всем отвечала. Прибыла с матерью после смерти отца. Мать её, Татьяна Ивановна, в юности каждое лето гостила у бабушки в этой же деревне, а потом вышла замуж и уехала в город. Но после похорон мужа не смогла там остаться — всё казалось, будто он в толпе мелькнёт.
— Доча, поедем в деревню. В бабушкином доме и останемся. Здесь мне легче дышать, — сказала мать.
— Мам, а институт?..
— Поступишь. На каникулы приезжай.
— А ты одна?
— Справлюсь. Земля здесь лечит, — ответила Татьяна Ивановна. Так и остались.
В классе Алевтину приняли хорошо, особенно парни. И среди них — Егор, высокий, крепкий, хоть и скромный. Но местная красавица, Лариса, смотрела на новенькую исподлобья. Учуяла соперницу.
Мать Ларисы была главой сельсовета, и дочь училась на одни пятёрки. Лариса вертелась перед мальчишками, как сорока перед зеркалом, но мечтала о городском женихе, который увезёт её подальше от этих полей.
Егор за ней ухаживал, хоть и робко. Высокий, спортивный, многим девчонкам нравился, но Лариса считала его своей собственностью. Кричала, приказывала, а он послушно бегал по её поручениям. Вечерами гуляли вместе, будто пара.
Но вскоре Лариса заметила: Егор изменился. Будто подменили. Перестал заглядываться на неё, а всё крутится возле этой Алевтины! На переменах с ней болтает, из школы вместе идут.
Когда Алевтина разговаривала с ним, Егор удивлялся:
— Как можно так ровно и тепло говорить? Лариса только кричит да командует…
По дороге из школы он читал ей стихи.
— Егор, да ты поэт! — восхищалась Алевтина.
А он только улыбался — ведь Лариса называла его стихи «бредом пьяного тракториста».
Егор окреп духом, перестал дрожать перед Ларисой и вдруг разглядел в ней всё дурное. А её бесило, что её верный пёс увязался за другой. Она и сама его не любила, но льстило, что такой парень на побегушках. Решила проучить выскочку.
Пыталась подбить подруг устроить Алевтине «тёмную», но те отказались — новенькую все уважали. Девушка тихая, умная, ни с кем не ссорилась. Лишь Лариса злобно косилась в её сторону.
Накануне выпускного она подошла к Алевтине с дрожью в голосе:
— Помоги… Мать уехала в райцентр, а я боюсь одна ночевать. Сосед Степан грозился, что зайдёт…
— Попроси Егора, он сильный.
— Неудобно…
Алевтина сама уговорила Егора помочь. Тот сначала отнекивался, но согласился.
Всё вышло, как задумала Лариса. Мать и правда уехала, а она впустила Егора поздно вечером, заперла дверь. На столе — закуска, бутылка шампанского.
— Заходи, Егорка. Завтра выпускной, потом разъедемся… Кто знает, когда встретимся.
Он нахмурился:
— Врёшь про соседа?
— Просто хочу провести с тобой последний вечер. Выпьем на прощание — и уйдёшь. Обещаю.
Егор согласился.
— Зря обманула. Могла просто попросить.
Голова у него закружилась — Лариса подсыпала в бокал снотворного.
— Поцелуй меня… Представь, что я — Алевтина…
Потянула его в спальню, шепча:
— Я — твоя Алевтина…
Утром мать Ларисы застала их вместе. Егор, как человек чести, сделал предложение.
На выпускном он подошёл к Алевтине:
— Прости…
Лариса стояла в стороне и торжествовала.
Алевтина уехала в институт. Мать осталась одна.
Прошло семнадцать лет. Татьяна Ивановна умерла. Алевтина вышла замуж за однокурсника, но брак не сложился — муж оказался ветреным. Развелись через десять лет.
Поезд остановился на полустанке. Из вагона вышла женщина с девочкой.
— Вот и приехали, Лиза. Здесь я школу заканчивала. Тут бабушка жила, давно уж нет её.
— Дом далеко?
— Нет, свернём в переулок — и вот он, на краю деревни.
Утром народ шёл по делам. Алевтина здоровалась, а люди кивали, гадая, кто это.
Возле одного двора увидела женщину — развешивала бельё.
— Здравствуй, тётя Глаша.
Та пригляделась:
— А… Не хворай! Неужто Алевтина? Вернулась?
— Да, я.
Глафира ворвалась в дом к дочери:
— Вставай! Твоя Алевтинка тут как тут, с дочкой. Значит, правду говорили — с мужем разошлась. Теперь смотри в оба, чтоб твой-то не спятил.
— Не может быть…
— Как не может? Идёт, лебёдушкой плывёт. Мужика отбить норовит!
— Да он за мной, как цыплёнок за клушей, бегал. Пока она в классе не появилась…
— Так-то так, да Егор-то не забыл, как ты его под венец-то затащила. Может, до сих пор по ней сохнет, — ворчала мать. — А чего это вы врозь спите? Опять ссорились? Всё с него деньги трясёшь, сама не работаешь. Доживёшься — бросит…
— Куда ему? Он же «порядочный». Да и сын взрослый — не посмеет.
Лариса заглянула в комнату, где на диване спал Егор. Хлопнула дверью.
— Чего злишься? — спросила мать. — Мужик с ночной смены, пусть поспит. Тебе всё мало — шубу норковую захотела? Носить-то её некуда!
— Хоть по двору буду ходить! — огрызнулась Лариса. — Ты всю жизнь в рванье щеголяла, а я не хочу. Может, встречу принца… Может, если б не Егор, жизнь иначе сложилась бы.
Сын её, Артём, собирался в военное училище — отец посоветовал. С матерью он почти не общался, всё с отцом.
Лариса ворИ когда Алевтина и Егор спустя годы наконец обвенчались в старой сельской церкви, даже строгие старушки на лавочках шептали, что любовь — как весенний разлив: всё равно пробьёт себе дорогу.
