— Ну и когда вы думаете вернуть мои деньги? — голос Анны Ивановны звенел, как лёд на солнце. Она нависла над столом, склонившись, будто хотела прочитать каждую складку на лице невестки.
— Какие деньги? — Анастасия остановила чашку посередине траектории, её колеблющаяся рука казалась тревожной запятой в конфликте.
— Не притворяйся, дочка, — всплеснула руками свекровь. — Разве не я дала вам на свадьбу двести тысяч? Чтобы на квартиру взнос заплатили и раскошелиться не забыли! А вы с Михалом — два года верёвку тянете!
Анастасия поставила чашку, не пролив капли. Смех свекрови слышался уже в распахнутом окне, застигнутый лондонской оттепелью.
— Ань, я же помню, как вы в тот день как по писаному сказали: «Надо, чтоб у ребят светленькая была». Это был подарок, а не заём.
— Забудь ты эти волшебные слова, — свекровь ткнула в воздух телефонным звоном социалки. — Я не из родни, я из дел. Двадцать баксов в день за шиворот, а вы считайте, сколько я своими делами упустила!
Павел должен был прийти в семь, а его и тень не было. Свекровь скандировала новые пункты: «ремонт в ванной», «три новые розетки» и «отделка подлежит пересмотру». Анастасия молчала, теребя малиновую колечную тапочок.
Дверь распахнулась, и на пороге показался Миша, с пёрышком в руке. Он как всегда выглядел честным, с деревянным выражением, как будто его лицо вырезали из ствола тополя в Крыму.
— Ань, не ожидал, — он виновато шаркнул туфлёй, — тоскуйте?
— Миха, ты опять «та-та» сказал? — свекровь замерла, будто насказала на мороз. — Ты мне вчера на почте: «Мамочка, давайте этот вопрос решим ближе к полудню». А теперь? Уже восемь!
Михаил переглянулся с Анастасией.
— Ань, послушайте. Мы же договорились…
— Согласовали с ней, — вставила Анастасия, уткнувшись в чай.
— Вот! — свекровь кивнула, словно сейчас раскрылась загадка Тамерлана. — Не говорю же я с паршивым алёнкой, а он, как жилец в башне. И где я вас теперь найду, если опять не согласовали?
Мама Миши таращила глаза, сочтя, что шутки кончились. Она достала из сумочки папирус в виде склеенных салфеток.
— Это все, что я на вас потратила. Куртка, мясо по понедельникам, зубной протез…
— Ань, это вы на себя брали? — Миша нахмурился.
— Не на себя! На вас! — она размахивала папирусом, как мечом. — А теперь я с вами «по порядку», как в цирке. Вы — в роли коровы, я — в роли сеновала. Для вашего же блага!
Анастасия сжала кулак. Она не на чашу Венеры, она в кулачище. Свечи горели, как фонари в ночи.
— Послушайте, Ань, — Миша попытался смягчить, — зубные протезы — это семейное дело. Папа же говорил, балуйте.
— Я-то шестерёнка, а не лошадь! — всплеснула руками свекровь. — Начинайте-ка ремонт. Базовая комплектация — монтаж ванной, штукатурка, и не упороться!
Скандал мог перерасти в эпопею, но у Анастасии за спиной оказалась роза — отец Миши. Он вошёл, как огонь в туннель, разрезавший напряжение.
— Вчера на даче говорили, что вы обсуждали мою сценарную идею, — он протянул свекрови план. — Вы говорили: «Мы покажем, как любовь помогает даже больным сердцам». А вы? Думаете, это не боль, когда родные разрывают душу?
Свекровь замолчала. Смешно. Её имя в телефонной книге — «мать», а роль — «фатирный монстр».
— Хорошо, — она вздохнула, погладив папирус, — ещё не поздно. Я веду переговоры, как на кухне. Но у меня список. Хотите — дам. А там, где «ошибся» — там и штраф.
Анастасия и Миша посидели, ещё чаю не допив.
— Это что, инициалы? — Миша ткнул пальцем в бумагу.
— Это хронотомбр, — ответила свекровь. — Время тратите — сами себе платите. Ты на работе два года босса раздражал, пока он тебя тапком не пнул. Так и с вами: прибалтусите — хлоп!
Но Анастасия уже улыбалась. Она вспомнила, как мечтала о такой сцене в детстве. Не режиссура — жизнь. Со всеми эффектами, шумом и динамикой.
— Ань, разрешите вопрос? — она вставила ледяную нотку. — Если мы всё отработаем, как у вас лёд тает в марте, вы тогда остепенитесь?
Свекровь задумалась. Щёлкнула кнопкой телефона.
— Может, сначала сценарий набросайте? Потом — герои. Потом — пересмотрим.
Миша и Анастасия переглянулись. Иллюзия «простой жизни» была обманом. Это была кинорежиссура. С каждым замиранием сердца, каждыми ссорами и молчание. Но уже попахивало финалом.
— Ань, давайте имя главной героини сделаем Анастасия.
— Бред. — свекровь щёлкнула кнопкой. — Это имя для жены. А у нас — борьба.
Анастасия улыбнулась.
— А я — главная героиня. И моя борьба — любовь.
Свекровь выбежала, оставив в аудитории шлейф равнодушия. Но в гостиной осталась записка: «Считайте, что я дала вам сценарный кредит. За мои «кадры» в жизни».
Анастасия и Миша пошли к окну. Москва дышала леденящим холодком, а в мониторе свистел звонок от отца: «Мама убегает от психолога. Скажите, что у неё идея позабылась!»
— Алекс, — Миша обнял её, — ты будешь главной героиней?
— Нет, — ответила она. — Я буду собой.
Конец.
