Соседка переступила границу
Катя застыла у двери, сжимая ключ в кулаке. Из квартиры доносилось шуршание и бормотание. Иван был на работе, а она решила уйти пораньше – неделя выдалась тяжёлой. Но теперь сердце колотилось. Грабители? Осторожно приоткрыв дверь, она услышала знакомый голос:
«Ой, Катя, Ваня, ну и неряхи же вы! Пыль на комоде, шторы помятые! Надо бы вам клининговую службицу вызвать, а то живёте как студенты!»
В прихожей с тряпкой в руках стояла тётя Нина, их соседка. Катя остолбенела.
«Тётя Нина? Как вы здесь очутились?» – голос дрожал от изумления.
«Да по-соседски, душечка!» – тётя Нина сияла, будто её визит был делом обычным. – «Вижу, дверь приоткрыта, ну я и зашла проверить. А тут такой кавардак! Вот и прибралась немного.»
«Дверь была заперта,» – холодно сказала Катя, сжимая сумку.
«Эх, да брось ты,» – соседка махнула рукой. – «В нашем доме все свои, чего бояться? Главное, не какой-нибудь алкаш зашёл!»
Катя молча проводила тётю Нину, но внутри всё кипело. Их первая собственная квартира вдруг показалась чужой. Откуда у соседки ключ? И почему она ведёт себя, будто тут хозяйка?
Всё началось полгода назад, когда Катя с Иваном въехали в старую хрущёвку на окраине. Три года копили на первый взнос, брали ипотеку, экономили на всём – от латте до отпуска на море. Получив ключи, Катя чуть не расплакалась, а обычно сдержанный Иван кружил её по пустой комнате:
«Это наш дом, Котёнок! Наш!»
Они обживались неторопливо: купили диван, повесили новые шторы, поставили фикус на подоконник. Но главное – утренний чай на тесной кухне, вечерние сериалы под пледом, планы на ремонт.
На второй день раздался звонок. На пороге стояла женщина лет шестидесяти с корзинкой:
«Здравствуйте, молодые! Я Нина Семёновна, соседка сверху. Вот, пирожков с картошкой принесла!»
Катя, воспитанная в уважении к старшим, пригласила её на чай. Тётя Нина, попивая из блюдца, критически осмотрела квартиру:
«Обои бы поменяли, а то старьё. И кухонька маловата, да?»
«Ремонт планируем,» – сдержанно ответил Иван.
«Молодцы!» – тётя Нина одобрительно хлопнула Катю по плечу. – «Я тут всех знаю, подскажу, где плитку дешевле взять.»
Пирожки были вкусными, а советы – нескончаемыми. Но вскоре визиты участились. То соседка заходила «на минуточку», то таинственно предупреждала: «У вас трубы старые – мигом прорвёт!»
Однажды она заявилась во время ремонта:
«Катя, ну какой это цвет?! Холодный, как больничная палата! Надо бы персиковый. И валик у вас дешёвый – полосы останутся.»
«Нам нравится,» – сквозь зубы ответила Катя.
«Фух ты, новая метла,» – фыркнула тётя Нина.
Соседские сплетни, почтовый ящик, вскрытый «из лучших побуждений» – терпение лопнуло, когда объявился риелтор:
«Люди тут долго не задерживаются. Кстати, Нина Семёновна вас очень хвалила…»
Всё прояснилось, когда проверили записи с домофона. Тётя Нина регулярно навещала их квартиру в их отсутствие!
«Старый ключ от прежних хозяев! – оправдывалась она. – Я же помочь хотела!»
Но случайно подслушанный разговор раскрыл правду: соседка сдавала новосёлов риелторам за процент.
Хитрость взяла верх. Под предлогом «примирения» Катя с Иваном записали её признание на диктофон.
«Ну ладно, признаюсь, – хвасталась тётя Нина за чаем. – Лет десять с ним работаю. Всех новеньких ему направляю – он мне за это премию платит!»
Через месяц тётя Нина переехала к сыну в другой район. Стены в гостиной выкрасили в тот самый «холодный» цвет. Новый фикус стоял на подоконнике, а в почтовом ящике лежали только их счета.
«Думал, свой дом – про стены да ремонт, – сказал Иван, наливая чай. – Ан нет, ещё и про границы.»
Катя улыбнулась, глядя на уютную кухню:
«Главное – границы эти отстояли. И пирожков этих больше не надо.»
Соседи, узнав правду, стали уважительнее. Кто-то скажет, молодые слишком строги были. Но они-то знали: свой угол дороже всякого «соседского» беспокойства.
