Тётя Надя пригласила на чат, а потом прогнала
– Я же сказала, убирайся вон из моей хаты! Немедленно и без возмущения! – Нина стояла в дверях, сжимая узел, из её глаз кровоточили гнева. Кусты на скулах подрагивали, а пальцы онемели от сжатия.
– Что случилось? – Елена смотрела на сестру, как на какую-то чуждую икону. – Ты сама меня приглашала, сама отвела спальню по случаю медовухи… А теперь гонишь?
– Меня испугала моя совесть! – перебила Нина, даже не взглянув на бывшую любимую подругу. – Собирай вещи, пока я не передумал. Такси вызвала, оно уже рядом.
Елена оглядела свою подушку, лежавшую у кресла. Она уже три дня сидела в треволнении, даже умыть лицо успела не за ужин поужинав. Жизнь после смерти мамы превращалась в кошмар, после которого останки самой дочери стали врагами:
– Надя, объясни хотя бы, что стряслось, – попыталась Елена сохранить равновесие в душе, но голос трепетал, как третья тарелка из-под горшка.
– Ничего не произошло. Просто ты мне в этой квартире не нужна. Ты не видела, что прошлые дни меня тревожат? Собирайся, пока не пришлось тебя силой убрать.
Нина стояла в дверце, таинственно шепчула с собой же, наблюдая, как бывшая подруга перекладывает вещи, лежащие в корзине. Её лицо было неодушевленным, но желваки на скулах подчеркивали напряжение:
– Прощай, – прошептала Елена, мимоходом подумав, что сестры такие же разные, как роза и гвоздика. Одному – цветок, другому – отрава.
– Прощай, – эхом отозвалась Нина, закрывая дверь, как холст на старом портрете.
Елена спустилась к подъезду, в голове слетали обрывки разговора с Надией за три дня:
– Надь, – прошептала Нина по телефону, – приезжай в нашу квартиру. Поживи у меня, пока нечищенка делается. Я так давно не видела тебя…
– Ты уверена? – осторожно спросила Елена. – После того, как ссорились из-за наследства…
– Разве ты не видишь? Мы же сёстры. Прежде жили в одной комнате, а теперь даже взгляд друг на друга не может сохраничи. Приезжай, я сама встречу.
Но здесь, на улице, с рюкзаком в руках, Елена вспоминала, как Нина встречала её с печеньем иروم, а затем вдруг переключилась в другую комнату, чтобы кто-то её пожаловал. Время и пространство перевернулись за пару минут:
– Привет, Пете, – сказала Елена по телефону, – помоги, поезжай разбиться…
Спустя час Лида уже сидела в такси, обмакивая в слёзы руки. Почему Нина так сделала? Неужели справедливость в её действиях? Елена вспомнила, как они раздирали квартиру после смерти мамы. Нина хотела продать, а Елена – отстоять. И несмотря на долгий кредит, Лида выкупила долю сестры. А напротив, Нина сожгла связанные воспоминания, думая, что она всегда права.
Но сейчас всё было иначе. Дом Лиды стоял, как гроб.
Войдя, Пётр протянул руку:
– Не думай, это дом, где я родился. Жди, мы справимся…
История повторилась: ремонта не было. Нина врала, чтобы использовать квартиру под свою пользу. Тогда Елена узнала, что её сестра живёт в ней, используя поддельные романтические отношения с Пете.
– Это как мой самовар, – сказала Лида, глядя на разрушенный портрет. – Она всё же где-то чувствует огонь…
– Но развод подействовал, – ответил Пётр. – Нина отчаялась, но это не оправдывает её действия.
– Спасибо, что не бросил меня в трудную минуту… – попросила Лида. – Ты для меня… второй по важности после спасающей души.
Спустя неделю Нина снова звонила. Елена сначала не отвечала, но потом согласилась поговорить.
– Прости, – прошептала сестра. – Я не хотела терзать тебя…
Жизнь продолжалась. Елена снова видела свет. Но дым из прошлого всё ещё щекотал глаза.
В конце концов, важно уметь различать иконы добра и зла, даже если они родные. Иной раз сёстры – как две противоположные души. Но не всегда они могут найти общий язык.
А смысл – в том, что ценность идёт от сердца.
