20 февраля 2015 года
Сегодня после долгих раздумий я вновь открыл эту записную книжку, чтобы вложить честно родительский опыт достоинство, потому что в этой истории волосы и нёма остыла спокойная равнина, где родится мудрость.

Все началось с того дня, когда мы встретились в столовой института. Я тогда только что защитил кандидатскую диссертацию и сидел в третий ряд от двери, расслабленно попивая чай. Она вошла к нам с Люсей, коллегой из библиотеки, и с первой секунды я понял: это она. Неожиданно, но я чувствовал, как мое сердце изменилось в ритме. Она была тихой, но в её глазах я увидел не просто искру, а целую вселенную для нас.

— Эх, Паша, смотри-ка кого мы там изучаем, — шепнула Люся, указывая в её сторону. — Это Ирина. Уже семь лет в библиотеке. Рассказать всё про жизнь Крылова и чахоро.

Мне не хотелось, чтобы она заметила, но чувство было сильным. Через день я сознался, что не могу больше думать о ней косвенно. В библиотеке я спросил у неё редкую книгу по физике и всё же пришёл к мысли: «Позволю ли я себе познакомиться?» Судьба решила за меня — она, словно чувствуя мою нерешительность, сказала: «С удовольствием» дать кофе после работы.

Нам повезло: наша встреча открыла дверь к новой эпохе. Мы узнали друг друга, как два друга в одних и тех же книгах. Один увлекался науку, другой литературой, но мы делились мыслями до самого закатного ужина. Каждый вечер мы проводили в парке, где обсуждали всё — от Солженицына до квантовой механики. Она не просто рассказывала — она доходила до сути каждая мысль.

Помню, как однажды вечером я сказал: «Ирина, ты действительно особенная… Ты чувствуешь больше, чем просто буквы и законы физики. Ты знаешь, как жить, даже если не учишься». Это были мои слова, но они подействовали, как резонанс между нами.

Мы говорили с родителями, но они не поддержали. Мама, Александра Николаевна, прямо сказала: «Что тебе нужно от простой библиотекарши? Она скоро будет старше тебя, а ты — лидер науки». Я попытался ответить, что она — умная, образованная, но её мнение оказалось как барьер.

Мы женеся, несмотря на сопротивление, и начали наш путь с скромной квартиры и маленького кафе, где впервые общаемся, оставаясь свободными. Но когда родилась Надя, всё изменилось. Я был счастлив, но мама ворвалась в наш дом, как будто это её судьба. Не как бабушка, а как царица, которая требует: «Ты не так сидишь! Ты не так говоришь! Ты не так воспитываешь!»

Каждый день я видел боль в глазах Ирины, но я ломался между её словами и матерью. Постепенно я начал слушать больше ту, кто решила, что «я знаю лучше». И вот, как это часто бывает, мы попали в состояние, где я не ощущал себя заядлым учёным, а как-то превратился в留守儿童.

Когда Надя заболела, мы столкнулись с критическим моментом. Мама настаивала на горчичниках, но Ирина вызвала врача. Она сказала: «Я мать, и я решаю» — и через несколько часов мы убедились в её правоте. Только тогда я понял, что она мудрая, а я —и глупый.

Последние месяцы стали тяжелыми. Мама исказила мою совесть. Она нашла способ убедить меня, что моя работа важнее, чем семья. Я уехал на стажировку в Москву, оставив их в Новосибирске, но вскоре понял: мудрость Ирины не знает границ. Она увела Надю от бытовой обстановки и вернула нам шанс.

Сегодня я вернулся. В моих руках букет полевых цветов, а в сердце — признание, что мое убеждение было слабым. Теперь я понимаю: выбор всегда тяжелее, когда его делает сильная женщина. Иногда мудрость — не в опытах и формулах, а в решимости женщины, которая не боится отказаться от привычного ради правильного.

Меня научили: до того, как хочешь уйти, прислушайся к сердцу. И, может быть, доверяй её мудрости больше, чем своему выбору.