Анна стояла у зеркала и не узнавала себя. Белоснежное платье превратило её в кого-то чужого. Оно сидело идеально, но будто стесняло дыхание. Мама бегала по комнате, поправляла складки на юбке и притихала, глядя на дочь.
– Анюта, что с тобой? – спросила Нина Михайловна, заметив тень скорби на лице. – Неужели ведьма под платье брякнула?
– Всё в порядке, мамулечка, просто настоящая невеста всё равно не превратится в блудную дочь, – хотела посмеяться Анна, но смех прозвучал резко.
В груди горела дыра. Четыре дня назад, в таинственной квартире на Семёновской, они с Андреем разорвали всё. Он сидел за сколоченной столешницей, на которой сверкали бокалы вина из его коллекции. В руках кружку полировал:
– Пойми, Анюшка. Катя Тимофеевна – человек ядовитый. Ты ведь помнишь, как она в тот вечер про Костей говорила?
– А Катя и теперь та же.
– Нет, она должна остаться дома. Наша свадьба… Это прежде всего наш бизнес.
В те дни Анна чувствовала себя как трава над стогом сена. Андрей был прав в своём непомерном убеждении. Он обладал тем, чего она хотела: стабильностью, будущим, безоблачным небом в шашлычной под Новый год.
– Ну и пусть, – прошептала она тогда. – Если ты хочешь избегать ненужных шума, то я послушаюсь.
Но перед свадьбой она сбегала к Кате. Та стояла в дверях без плаща, с распущенными волосами, будто из самой глубокой ночи.
– Анюта… – прошептала Катя. – Ты что, напрасно всё это делаешь?
– Андрей хочет, чтобы всё прошло аккуратно. Больше людей – больше лишней пыли.
– Ты знаешь, сколько я за это платила? Девять тысяч за платье от Envie, триста – за торт, полный рот благодарности для твоего Кости. А ты…
– Катюся! – Анна почти взвыла. – Слушай! Если ты со мной, то молчи!
На свадьбе в зале «Россия» было всего тридцать человек. Андрей сидел в алых лоферов, оглядывая гостей с гордостью.
– Без лишних глаз всё чище, – шепнул он позже.
Да, чище. Всё гладко, всё как на большом экране. Даже торт, пышный, бело-красный, съел губернатор, которого он пригласил только ради показного уме.
Когда они поднимали бокалы, в груди Анны поднялась гадкая дрожь. Андрей рассказывал закулисную историю их встречи в спортзале, превращая её в басню о волшебстве любви.
– Ты сначала не хотела меня видеть. Твоя улыбка… Она была как лёд, – сказал он, поднимая свой бокал над столом. – Но я растопил её!
Люди склонились в похвале. А в голове Анны стучала мысль: «Совсем замёрзла, но не от твоего тепла».
После тортов и танцев, когда все были уже в тёплых полах, отец Андрея подал тост:
– Новая невеста! – расхохотался он. – Отличная жена. Прям как я.
Отец говорил и говорил. Монотонно. Монотонно, как тёплый ветер. Анна смотрела на своё отражение в зеркале гостиницы. Оно стало призрачным, чужим.
Когда они остались один на один, Андрей положил руку ей на плечо.
– Ну что, перезвони-ка Кате, – прошептал он. – Пусть зверь уберётся.
Пока Анна сидела в ванной, Лена – её лучшая подруга из детства, которая как раз пришла к Кате по совету, – сказала:
– Ты понимаешь, что он практически тебя держит?
– Он хороший, – прошептала Анна. – Он даст мне всё.
– Хорошо? – Лена почти съязвила. – Тогда почему он не позволил тебе пригласить подруг?
Снаружи, в гостинице, под потолком кричали гости, играли на инструменты. А Анна плакала под белоснежным платьем.
Снаружи, в подмосковных лесах, Катя стояла у своего окна. Следила за тем, как мимо проезжал венчальный автобус.
– Ну и пусть, – сказал себе Дмитрий, невестник. – Будет у неё всё, что написано на небе.
Это так всегда: жениху хотелось молчания, невеста ждала слова.
А внизу, в ванной, Анна плакала. Слёзы запутались в трёхметровом шёлке. Новая жена. Новое имя. Новое имя в новом мире.
Но внутри всё было старое.Старики сгнили, но не позабыли. Мечты сдохли, но не сдались.
Анна утирала слёзы, и в её глазах отражался город. Город, в котором она осталась одинокой.