В далёкие времена, когда в Костроме улицы ещё были пустыми, а птицы едва начинали петь, Иван Сидоров уже трудился у школьного ворота. Он приходил за час до восхода, пока учителя не разжигали печки, а ученики не собирались за школьные парты. Его окружали клумбы, повсюду земля хлюпала под ногами, а по воздуху пахло влажной зеленью. Иван подкармливал кусты, срезал вытянувшиеся ростки и щедро поливал землю из старой глиняной груши. Его работа была тихой, почти почетной, ведь каждый день он ухаживал за садом, будто за драгоценную икону.
Иван редко говорил, но взгляд его серых глаз знал всё. Ученики проходили мимо, некоторые ускоряли шаг, словно не замечая его труда. Но однажды поздним утром Алина, маленькая девочка с рубашкой в цветочек, остановилась рядом. Её босые лапки были покрыты комочками земли.
— Работаешь здесь всегда? — спросила она, усевшись на невысокий воротник.
Иван положил ковш на землю и улыбнулся.
— С тех пор, как ворота покрасили в розовый цвет, — ответил он.
Алина задумчиво помолчала, потом спросила:
— Но не хотел стать врачом? Или… кто-то еще важный?
Старик Сидоров промолчал, пристально глядя на примулы. Потом он показал на тропинку, окружённую фиалками.
— Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Они шли мимо георгин, обещавших распуститься к вечеру. Шуршание листьев сливалось с пеньем соловья, чей голос плыл из сада. Алина поняла: каждая лужайка, каждый кустик стал частью его истории.
— Ты веришь, — тихо продолжил Иван, — что красота может жить без слов? Я не вывешивал табличек, не носил должностей, но сажал цветы, как молитвы. Когда человек меняет что-то к лучшему, это и есть его поэма.
Алина сидела потом под этой вязовой тенью, сжимала пчелиный мёд на хлеб и думала. Она набрала цветов на день рождения: розы, календулы, и нарисовала на бумаге дом, где работал Иван — с пчелами на улице, с ароматом свежих трав.
С тех пор, как только школа начинала звонить, Алина говорила:
— Спасибо, дедушка.
А он, как всегда, улыбался. Тихо, но так, будто говорил: «И в будущем всё будет».
