**Дневник. 15 сентября.**
Когда полгода назад свекровь встала на нашем пороге с чемоданом и фразой: «Поживу у вас пару недель, квартиру ремонтирую», — я не стала противиться. Мы никогда не конфликтовали, общение было ровным, без упрёков. Она казалась мне спокойной, и я подумала: «Переживём две недели — не конец света». Но с той поры минуло уже полгода. Из терпеливой снохи я превратилась в измотанную женщину с нервным тиком и лопнувшим терпением.
Ремонт, как утверждала свекровь, был необходим: полы скрипели, трубы текли, всё разваливалось. Рабочих она поселила у себя, а сама перебралась к нам. Тогда я ещё не понимала, что впустила в дом не «временно нуждающуюся родственницу», а настоящего нахлебника.
У меня с детства проблемы со здоровьем. Многие продукты мне запрещены — вызывают обострения. Строгая диета: питаюсь по часам, маленькими порциями, из узкого списка продуктов. Мужу и сыну готовлю отдельно, для себя — особые блюда. Покупаю впрок, готовлю заранее, раскладываю по контейнерам — чтобы всегда было под рукой.
Но с появлением свекрови система рухнула. Она начала рыскать по холодильнику по ночам. Причём целенаправленно — по моим контейнерам. Сначала думала, случайно. Потом заметила закономерность: её любимое время — три часа ночи. Встаёт, открывает дверцу и вычищает всё, что я приготовила себе. Кабачки, курицу, зелень, даже овсяный отвар — всё исчезало. А утром она с каменным лицом заявляла, что мне всё мерещится, и «раньше люди ели что дают, и ничего!».
Пыталась поговорить по-хорошему: «Татьяна Петровна, я же больной человек. Мне нельзя голодать, нельзя есть что попало. Эта еда — не прихоть, а необходимость». Она кивала… и продолжала в том же духе. Стала подписывать контейнеры — не помогло. Они всё равно опустошались, а она кривила губы: «Фасоль — гадость», но съедала до последней ложки.
Со временем дошло: это не невнимательность. Это наглость. Назло. Потому что она искренне считает, что мои проблемы — выдумка. «В наше время все ели что придётся — и здоровые были!» — бросала она по утрам, глядя на меня свысока.
Я слабела с каждым днём. Просыпалась — еды нет. Днём — та же картина. Стала хватать что под рукой — получила срыв. Организм взбунтовался: боли, усталость, раздражение. Мне нервничать нельзя, но как тут не сорвёшься? Даже спать нормально не могла — просыпалась в холодном потокой, боясь увидеть пустой холодильник.
Попыталась достучаться до мужа. Рассказала всё. Он помолчал и выдал:
— Ну готовь больше. Мать ведь пожилая, ей питаться надо.
Я еле сдержалась. «Серьёзно, Дмитрий? Я еле таскаю сумки из магазина. У нас нет денег кормить трёх взрослых шестью порциями в день!» За всё время свекровь не принесла в дом ни грамма. Ни хлеба, ни молока. Даже воду не купила. И, конечно, не предложила помочь. Лежит, смотрит сериалы и делает вид, что так и надо.
В отчаянии пошла в столовую у метро. Пожаловалась официантке, что дома есть нечего, а здоровье сдаёт. Та сжалилась, уговорила повара готовить мне диетические блюда. Стала питаться там. Но это разорительно — долго так не протяну.
В голове мелькали безумные мысли: повесить на холодильник замок? Снять комнату? Но куда я денусь с ребёнком? Аренда не по карману, а свекровь даже крошки не подметёт. Отрезала напрямую:
— Я за жизнь свою настряпалась. Теперь только есть хочу. Готовьте сами.
А вчера случилось последнее. Увидела, как она достала мой контейнер, села за стол и… медленно, с наслаждением, проглотила весь мой обед. Без тени смущения. Я вышла в коридор, заперлась в ванной и дала волю слезам. Тихо, чтобы не услышали.
Муж, кажется, начал прозревать. Сам остался без ужина — пошёл варить борщ. Теперь хоть немного понимает, что его мать — не «бедная одинокая старушка», а настоящий чёрствый эгоист.
Но мне от этого не легче. Она всё равно здесь. Ей всё равно. Она уверена, что имеет право. А я, кажется, больше не могу. Если Дмитрий не поставит точку — уйду. Пусть решает, кого кормить: меня — или свою «голодную королеву».
