Сын решил за меня
Татьяна Дмитриевна разложила на кровати свой лучший костюм и принялась его гладить. Завтра у неё важная встреча с директором пансионата «Берёзовая роща», и хотелось выглядеть достойно. В семьдесят четыре года она ещё могла постоять за себя, но сегодня чувствовала себя загнанной в угол.
— Мам, ты готова? — крикнул из прихожей Артём. — Такси уже ждёт внизу!
— Какое такси? — удивилась Татьяна Дмитриевна, выглядывая из спальни. — Мы же завтра идём смотреть этот… как его… дом для престарелых.
— Не дом для престарелых, а пансионат с комфортными условиями, — поправил сын, заходя с чемоданом. — И не завтра, а сегодня. Я же вчера говорил.
— Артём, я ничего не помню про сегодня. У меня завтра приём у терапевта, а послезавтра записана к парикмахеру.
Сын остановился и внимательно посмотрел на мать.
— Мам, какой терапевт? Какой парикмахер? Мы с Ольгой всё обсудили. Тебе нужен постоянный уход, а мы не можем…
— Постой, — Татьяна Дмитриевна отложила утюг и села на кровать. — О каком уходе речь? Я сама готовлю, убираю, за цветами ухаживаю.
— Мам, ты вчера оставила газ включённым. А позавчера забыла ключи и ночью сидела на лавочке у подъезда. Соседка Галина Ильинична тебя обнаружила.
Татьяна Дмитриевна нахмурилась. Что-то такое было, но детали расплывались, как дым.
— Ну и что? У всех бывает. Ты в молодости тоже ключи терял.
— Мам, это не просто забывчивость. Доктор Ковалёв сказал…
— Какой Ковалёв? Я к нему не ходила!
— Ходили. Мы были у него три дня назад. Ты жаловалась на головокружение.
Она попыталась вспомнить, но в памяти зияла пустота. Неужели она действительно была у врача и не помнит?
— Даже если и ходила, это не повод меня куда-то отправлять, — сказала она с вызовом.
— Мам, никто тебя не отправляет. В пансионате хорошие условия, врачи, общение…
— Я не хочу жить среди чужих старух! — Татьяна Дмитриевна встала и зашагала по комнате. — Это моя квартира. Здесь вся моя жизнь.
Артём тяжело вздохнул и сел в кресло.
— Мам, я понимаю, как тебе тяжело. Но подумай о нас. Оля работает, я в командировках, дети заняты. Мы не можем каждый день проверять, как ты.
— А кто вас просит? Живу же я.
— Живёшь? — Артём достал телефон. — Вот звонки за месяц. Двадцать раз ты звонила мне, потому что не могла найти очки. Они были на лбу. Десять раз — Оле, потому что путала дни. Пять раз вызывала слесаря, потому что не могла открыть дверь своими же ключами.
Татьяна Дмитриевна смотрела на экран, и внутри всё сжималось. Неужели она стала такой беспомощной?
— Это временно, — слабо сказала она. — Просто устала.
— Мам, доктор сказал, что это начало болезни. Без наблюдения будет хуже.
— Какая болезнь? — испугалась она.
Артём помолчал.
— Деменция. Пока лёгкая, но без помощи прогрессирует.
Слово «деменция» ударило, как обухом. Татьяна Дмитриевна опустилась на кровать и закрыла лицо руками.
— Я не хочу быть дряхлой старухой…
— Ты не дряхлая. Просто нужен присмотр. В пансионате есть программы, лекарства.
— А если я не хочу?
Артём встал и подошёл к окну.
— Мам, выбора нет. Я уже внёс предоплату. Документы готовы.
Она резко подняла голову.
— Без моего согласия?
— У меня доверенность. Ты подписала её после перелома.
— Я не помню!
— Но она есть. И я могу решать за тебя.
Татьяна Дмитриевна почувствовала, как накатывает паника. Значит, сын теперь распоряжается её судьбой?
— Артём, давай по-другому. Наймём сиделку, я буду лечиться…
— Хорошая сиделка — 60 тысяч в месяц. Плюс лекарства. У нас таких денег нет.
— А пансионат дешевле?
— Да. Там всё включено.
Она подошла к окну. Во дворе дети играли в футбол, бабушки сидели на скамейках. Обычная жизнь, которая теперь казалась чужой.
— А моя квартира?
— Квартиру пока не трогаем. Вещи я собрал.
У двери стоял чемодан. Решение уже принято.
— Артём, а Оля что скажет? Она же меня любила.
Сын отвел взгляд.
— Оля согласна. Это её идея.
Как нож под ребро. Татьяна Дмитриевна всегда думала, что у них с невесткой хорошие отношения.
— Почему?
— Она устала от звонков, тревог. У неё работа, дети.
— Понятно. Я обуза.
— Не обуза, но нужно решать.
В дверь позвонили.
— Это водитель. Мам, пора.
— А если не поеду?
— Тогда вызову скорую. У меня справка. Тебя госпитализируют, а потом всё равно в пансионат.
Татьяна Дмитриевна поняла — выбора нет.
— Хорошо. Но возьму фотографии.
— Они в чемодане.
— И папины часы.
— Взял.
— А мои фиалки?
— Попросим соседей поливать.
Она подошла к подоконнику, где цвели её любимые фиалки. Десять сортов, которые она растила двадцать лет.
— Они без меня погибнут.
— Мам, это просто цветы.
— Для меня — живые.
Артём обнял её.
— В пансионате есть оранжерея. Сможешь ухаживать.
— За чужими…
Звонок повторился.
— Мам, пора.
Она взяла с тумбочки фото покойного мужа и сунула в карман.
— Готова.
Артём взял чемодан, а она прощалась с квартирой. В гостиной остановилась у книг.
— А книги?
— Потом привезу нужные.
У подъезда ждало такси. Водитель кивнул и помог с чемоданом.
— Куда едем?
— В «Берёзовую рощу», — сказал Артём.
Какое лицемерное название.
Машина тронулась. Татьяна Дмитриевна смотрела в окно на родные улицы.
— Там будет хорошо, — сказал сын. — Чисто, врачи, мероприятия.
— Угу.
— И недалеко. Будем навещать.
Она повернулась к нему.
— Артём, помнишь, как в детТатьяна Дмитриевна закрыла глаза и подумала, что, может быть, это и есть её последний шанс прожить достойно, пока ещё остаются силы и память.
