Надежда и её сын Дима
— Димон, как не стыдно! Единственная квартира у меня. Мне самой жить негде! — Надежда Ивановна всплеснула руками и уселась на стул, закатив глаза. — Куда мне на старости лет упереться?
— Мам, о чём ты?! При чём тут квартира? Я просто хотел представить тебя Наде, — запутался Дима, не понимая, как разговор свернул в такую колею.
— При том! Ты думаешь, я ещё не знаю, зачем молодёжь зовёт родителей на прогулку? Чтобы получить благословение, а потом укатить и бросить! — Надежда Ивановна дернула платком из-под халата и промокнула глаза. — Где мне потом быть-то?
— Мама, ты просто лишнего боишься. С Надей мы пока только смотрим, как всё будет.
— Поверь мне, сынок, все так говорят, — усмехнулась мать. — Я когда-то тоже была нежной малиной.
Дима молча опустился на стул, вспоминая, как вчера хотел познакомить Надю с мамой, а теперь понимал, что это было глупо. За последние полгода отношения с матерью стали напряжёнными. Надежда Ивановна вдруг начала вести себя как обиженная подружка, стоит ему только упомянуть о свиданиях. Сорокалетняя мать оставалась привлекательной, но после выхода на пенсию, как будто сгорела внутри. Тридцатилетний сын стал её опорой.
— Надя, может, встретимся завтра? — прошептал он в трубку. — Да, извини. Мама вот заболела. Всё не было у неё, а теперь с борщом собирается.
Вернувшись, Дима увидел маму, которая напевала под нос, раздеваясь на кухне. «Замечательный сосед» Раймонда Паулса — её любимая песня, которую она пела, когда была довольна.
— Ты уже отменил? Вот и славно! — Надежда вручила жареный картофель с беконом. — Кушай, сынок, ты худой стал.
— Мам, я уже давно взрослый, — ворчал он, зачерпывая ложку. — Может, сам разберусь с личной жизнью?
— Именно! Тридцать лет! — махала она ложкой. — О семье не думаешь, к кому лезешь? Эвон Надина профессия — программист! Всё перед экраном, а дом как развалюха!
— Ой, она же в международной компашке работает! — взорвался он. — А не в каких-то мечтах про пирожки!
— Пиалка без дна, я скажу! — Надежда затрясла головой. — Клянусь, лучше Светка, сестрицы тёти. Учителюшка, посуда — как на подбор!
Светка была призраком с злым глазом — после единственного свидания три года назад, когда он её всё же избегал, она приносила в дом пироги до конца года.
— Мам, хватит! — ворчал он. — Сам разберусь.
Слёзы возникли на глазах, как будто бы задние двери в магазине. Эти уловки сработают всегда.
— Я же за тебя только! — роняла она, прикладывая руку к сердцу. — Вырастила, потрудилась, поставила на ноги… А теперь мать — ни в чём не нужна!
Этот трюк был постарей. Дима чувствовал укол совести.
— Ты мне нужна, — смиренно говорил он, — Но давай сам выбирать.
— Доверчив как щенок, — качала она головой. — Думаешь, я не вижу? Надя вон какого приглядела жениха! Инженер с квартирой! У неё, наверное, уже свадьба припасена!
Дима промолчал, понимая, что Маша — самостоятельная девушка, зарабатывающая вдвое больше него. Но с мамой такие разговоры бесполезны.
После обеда он ушёл в свою комнату. Квартира была удобной, но стены будто сжимались. Помнил, как папа, уходя от них, сказал: «Не дай, чтоб она тебя поглотила, сынок». Тогда он не понял, а теперь эти слова кричали намёками.
В утро следующего дня его разбудили запахи пышных блинчиков и кофе. Вина под ребром снова ныла.
— Добрый утречек! — Надежда встретила его тарелкой. — Звонила на работу, сказала — болен. Посидим, сериал посмотрим.
— Мам, работа важна! — протестовал он, отодвигая тарелку.
— Один день⏰ не помешает! — отмахивалась мать. — Давай помоги разобрать шумиху в антресолях!
Дима вышел, оставив её в тихом разочаровании.
Под душем он думал о вчерашнем. Почему так легко поддаётся её приёмам? И что за страх у мамы? Когда вышел, Надежда плакала, притворяясь больной.
— Было вчерашком голова, думала, не доеду до утра… — шептала она, глядя куда-то в пол.
Дима понял, что опять играет по её правилам.
— Врач? — спросил он, садясь рядом.
— Да ну их, врачей! Только голову мотать. А вот если бы ты… — намёкились новые просьбы.
До работы оставалось вечность.
— Ладно, — сдался он. — Звоню начальству.
Вечером, когда Надежда включила сериал, звонок прозвенел. Дима открыл дверь, и Надя стояла с тортиком.
— Привет, — улыбнулась она. — Можно зашла навестить больного?
Он посмотрел на маму — та молчала, сцепив руки.
— Мать Вени, — радостно представилась Надя. — Простите, я Мария.
— Взаимно, — сухо ответила Надежда, холодно оглядывая гостью.
Дина попыталась разрядить обстановку, но вечер оказался тяжёлым. Мать пронзительно расспрашивала о её родителях, работе, планах, вмешиваясь в диалоги «жизненной мудростью».
— В наше время девушки не совали, как в бомбочку, — грозно изрекла она, когда Надя рассказала о первом приглашении.
— Пусть сменится, — вмешался Дима, замечая смущение Нади.
— Кто ты такой… — покивала Надежда, заглядывая в душу сына.
— Мам, хватит! — решительно сказал он. — Надя останется.
Тишина повисла, когда Надя ушла, потому что мама эхо семейного клинка.
— Доволен? — спросил он, глядя ей в глаза.
— Я за тебя! — вскричала она. — Не подходит она! Даже не спросила, зачем ты ей приходил!
— Я здоров! — закричал он. — Это всё твои приёмы, чтобы манипулировать!
— Как ты смеешь… — начала она, но Дима перебил.
— Нет, мама, ты смеешься! Тридцать лет, а ты до сих пор контролируешь каждый шаг. Выдумываешь болезни, прогоняешь моих девушек, потому что боишься остаться одна. Но знай: я уйду. И чем сильнее давишь — тем быстрее!
Мать замерла, потирая грудь.
— Сердце… — прошептала она.
Дима замер, понимая: снова тот же приём. В этот раз он выбрал свободу.
— Больше не сработает, — твёрдо сказал он. — Я ухожу.
Надежда молчала, неподвижно сидя.
— Я приду в Сберегательный дом, — сказал он, собирая вещи. — Может, Надя. Или гостиница. Нужно подумать.
— Ты выбрал её! — процедила она.
— Это не выбор! Это вывод из токсичной зависимости, — устало пояснил он.
Спустя три дня он вернулся за вещами. Надежда встретила его спокойно, уютной мамина статусом.
— Проходи, — открыла она дверь. — Обед приготовила.
Квартира выглядела свежо. Шторы пустили свет, ваза с цветами.
— Ты изменилась.
— Нет, — покачала головой. — Просто поняла, как плохо быть такой, как я.
Она поставила суп, села рядом.
— Таисия Макаровна рассказывала, как её сын в Канаде. Звонит раз в полгода. И та… мне не это хотелось.
Дима молчала. Надежда сжала его руку.
— Я боюсь одиночества, Дим. С тех пор, как папа ушёл. Привязалась к тебе, как утопающий. Но теперь… я поеду к сестре в деревню. Свежий воздух, природа. Познакомишься с Надей поближе, всё решите.
— Ты серьёзно?
— Вполне. Только при одном условии.
— Каком?
— Гостили бы. Раз в месяц. Даже с Надей.
На следующий день он помогал упаковать сумки. Мать смеялась, вспоминая тётю Валю, хорошую соседку с внуком.
— Может, познакомлю с Надей? — скалилась Надежда.
— Мама! — возмутился он.
— Шучу, шучу, — смеялась она.
Дима улыбнулся — внутри узел распускался. Кажется, у них всё только начинается — здоровые, тёплые отношения, где будет место и любви, и свободе.
