Брат явился с претензией
Ольга Сергеевна поливала герань на подоконнике, когда услышала резкий стук в дверь. Она отложила лейку, взглянула на часы — всего десять утра, слишком рано даже для соседки Анны Фёдоровны, любившей забегать на чай. Подходя к двери, женщина автоматически поправила домашний халат и заглянула в глазок.
На пороге стоял мужчина лет сорока в потрёпанной куртке, с потрёпанным чемоданом в руке. Лицо казалось знакомым, но где она его видела, Ольга Сергеевна вспомнить не могла.
— Вам кого? — спросила она, не открывая.
— Оля, это я, Дмитрий. Твой брат, — голос прозвучал хрипло, уставше.
У женщины перехватило дыхание. Дима? Младший брат, пропавший пятнадцать лет назад без объяснений? Тот самый Дима, бросивший больную мать и уехавший в неизвестном направлении?
Ольга дрожащими руками отодвинула замок.
— Дима? — она вглядывалась в его постаревшее, обветренное лицо. — Боже, неужели это правда ты…
— Привет, сестра. Впустишь или будем тут стоять? — Дмитрий попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.
Ольга отступила, пропуская его в квартиру. Брат зашёл в прихожую, осмотрелся и поставил чемодан у стены.
— Ничего не изменилось. Даже мамины тапочки на месте, — кивнул он в сторону полки.
— А чему меняться? Мама всего год как умерла, — в голосе Ольги прозвучала сдавленная обида. — Ты ведь знал, да? Или не знал?
Дмитрий потупил взгляд.
— Знаю. Соседи написали. Прости, что не приехал на похороны… не смог…
— Не смог? — Ольга резко развернулась и направилась на кухню, брат последовал за ней. — Пятнадцать лет мама ждала тебя, каждый день проверяла почту. А когда ноги отказали, я ходила вместо неё. До последнего надеялась, что ты объявишься.
— Оля, я понимаю, ты злишься…
— Злюсь? — женщина резко обернулась. — Я не злюсь, Дима. Я устала. Устала тянуть всё одной. Устала объяснять маме, почему её сын не пишет, не звонит, не приезжает.
Дмитрий опустился на стул, провёл ладонью по лицу.
— Чай будешь? — машинально спросила Ольга, включая электрический чайник.
— Буду.
Воцарилось тяжёлое молчание. Ольга доставала чашки, резала хлеб, а брат сидел, уставившись в окно.
— Где ты был все эти годы? — наконец спросила она.
— Где только не был. Сначала в Новосибирск уехал, потом в Красноярск перебрался. Работал тут и там. Семья была…
— Была? — Ольга приподняла бровь.
— Разошлись. Жена оказалась… ну, не сложилось. Детей, слава богу, нет.
— Слава богу? — Ольга поставила чашку перед братом со звоном. — А мама так мечтала о внуках. Особенно от тебя. Говорила: «Дима парней нарожает, фамилию продолжит».
— Оля, хватит. Что было, то прошло, — Дмитрий отхлебнул чай и поморщился от обжигающего глотка.
— Прошло, да. Но разговор у нас будет, — женщина села напротив, сложив руки на столе. — Зачем приехал? После стольких лет молчания?
Дмитрий задержал ответ, покрутив чашку в руках.
— Дела плохи, Оль. Совсем. Денег нет, жить негде. Подумал, может, тут перекантуюсь, пока на ноги не встану.
— Тут? — Ольга сузила глаза. — То есть в этой квартире?
— Ну да. Она же общая, по наследству. Мне тоже полагается доля.
Ольга медленно поставила свою чашку на блюдце. Вот оно. Не раскаяние, не тоска по семье — жильё понадобилось.
— Дима, а ты в курсе, что квартира последние десять лет записана только на меня?
— Как это? — брат нахмурился.
— А вот так. Мама перед смертью переоформила её на меня. Сказала: «Кто ухаживал, тому и достанется».
Дмитрий откинулся на спинку стула, лицо его окаменело.
— Это незаконно. Я имею право на наследство.
— По закону? — Ольга усмехнулась. — А по совести? Пятнадцать лет мама тебя не видела. Пятнадцать лет я одна возилась с её болезнями, лекарствами, врачами. По ночам не спала, когда у неё приступы были. А ты где был?
— Я не знал, что так плохо…
— Не знал? — голос Ольги сорвался. — Да тебе же адрес давали! Телефон мой! Анна Фёдоровна сама говорила, что передавала через твоего друга Сашку Воробьёва: мама умирает, приезжай! Ты что, не слышал?
Дмитрий молчал, вертел в пальцах ложку.
— Значит, знал, — заключила сестра. — Знал и не приехал. А теперь явился квартиру делить.
— Оля, пойми, мне просто негде жить. Не на всю квартиру претендую — пожить немного…
— Пожить, а дальше что? Прописаться захочешь? Через суд долю выбивать?
— Да что ты говоришь! Я же брат!
— Брат? — Ольга встала. — Брат, который бросил семью в самый тяжёлый момент? Который даже на похороны не пришёл? Какой ты мне брат?
За окном хлопнула подъездная дверь, мелькнула фигура Анны Фёдоровны с авоськой. Ольга скользнула по ней взглядом, собираясь с мыслями.
— Ладно, — сказала она наконец. — Неделю поживёшь. Но на условиях: ищешь работу, нашёл — съезжаешь. И ни слова про наследство.
— Спасибо, сестрёнка! — лицо Дмитрия просветлело. — Я быстро, честное слово. Как только найду…
— Дима, — перебила его Ольга. — Я серьёзно. Одна неделя. Никакого пьянства, никаких дружков. Ясно?
— Ясно. А что, я что, алкоголик?
— Не знаю. Не видела тебя пятнадцать лет — откуда мне знать, кем ты стал.
Брат хотел возразить, но Ольга уже указывала ему на комнату.
— Здесь спать будешь. Это мамина комната, так что чтобы всё было в порядке.
Дмитрий кивнул, поднял чемодан.
— Оль, можно спросить… Ты замужем была?
— Была. Муж умер. Инфаркт, — коротко ответила женщина.
— Дети есть?
— Нет. Не сложилось.
— ИзИ когда Дмитрий впервые после долгих лет отправился с сестрой к маминой могиле, он вдруг понял, что настоящий дом — не стены, а люди, которые ждут, несмотря ни на что.
