Борис Петрович и Анфиса Семёновна уже тысячу раз пожалели, что поддались на уговоры сына и продали свою избу… Пусть там и было нелегко, но это был их дом. Они там чувствовали себя хозяевами. А здесь? Они боялись выходить из своей каморки, чтобы не нарваться на злобу невестки Татьяны. Её бесило буквально всё. Как они шаркают валенками, как прихлёбывают чай, как жуют.
Единственный, кому они были дороги в этой квартире — внук Алёша. Высокий, статный парень, но души не чаял в своих стариках. И если мать повышала голос при нём, тут же получал жёсткий отпор. А вот сын Артём — то ли боялся жены, то ли ему было плевать — никогда не вступался за родителей.
Алёша даже ужинал с ними. Вот только дома бывал редко. Сейчас он проходил практику, жил в общаге возле завода. Наведывался лишь по выходным.
Старики ждали его, как праздника. А тут ещё и Новый год на носу. Алёшенька заглянул с утра пораньше, просто поздравить. Зашёл к ним в комнату, достал подарки — тёплые, узорчатые носки да рукавицы. Знает, что они вечно мёрзнут, вот и решил порадовать. Дедке — простые, а бабке — с вышитыми розами. Анфиса Семёновна прижала рукавицы к щеке и расплакалась.
— Бабуль, что ты? Не по душе?
— Да что ты, родной, лучших не было. Никогда в жизни таких драгоценных… во всех смыслах.
Она обняла внука, поцеловала. Алёша, как в детстве, стал целовать её ладони. Они всегда пахли то пирогами, то мятой, а больше всего — теплом и добротой.
— Ну, мои дорогие, продержитесь без меня пару деньков. С ребятами отметим, а потом вернусь.
— Гуляй, родной, — прошептала бабка, — мы подождём.
Алёша ушёл. Старики затихли в своей комнате. Через час услышали, как Татьяна орёт на мужа: гости скоро, а тут старики! Куда их девать? Стыдоба! Да и спать негде будет! Артём пробормотал что-то вроде «куда ж я их дену», но Таня и слушать не стала.
Старики сидели, как мыши, даже чай не пошли кипятить. Борис Петрович достал из тайника пряники, поделился с женой. Уселись у окна, жевали молча. Боялись даже слова сказать. В глазах Анфисы Семёновны дрожали слёзы. До чего же горько — дожить до того, что ты всем в тягость.
За окном темнело. В комнату ввалился Артём.
— Дело такое… Гости будут. Вам надо куда-то уйти. Сами понимаете — с вами никакого праздника не выйдет.
— Сынок, да куда ж мы пойдём? Никого у нас тут нет… — прошептала мать.
— Ну, не знаю… Тётка Лида из деревни вас звала, вот и езжайте.
— Да как мы поедем? Автобусы не ходят, да и где вокзал — не знаем. Да и жива ли она…
— Не моя забота. Таня сказала — час на сборы.
Артём вышел. Борис и Анфиса переглянулись. Сдерживали рыдания. Стали собираться — тут и подарки внука пригодились. Оделись потеплее, молча вышли. На улице уже сгущались сумерки. Люди спешили по своим делам. Анфиса взяла мужа под руку, и они поплелись в парк. По дороге зашли в столовую. Взяли чай да пирожки — целый день ведь ничего не ели.
Сидели почти час. Не хотелось выходить — на улице завывал ветер, валил снег. К ночи ударил мороз. В парке нашли беседку. Решили переждать там. Всё-таки крыша над головой. Прижались друг к другу. Анфиса разглядывала рукавицы на своих руках. Борис взглянул на неё и сказал:
— Хорошо, что у Алёши сердце золотое, хоть родители — каменные.
— Обещали ему продержаться… а не смогли, — прошептала бабка.
Время шло, снег не унимался. В окнах зажигались гирлянды. Люди садились за столы, провожали старый год. Вдруг у ног стариков очутился пёс — рыжий спаниель. Заскулил, поставил лапы на колени к бабке. Та улыбнулась, погладила его.
— А ты чего, дружок? Потерялся? — спросила Анфиса Семёновна.
Издалека донёсся голос:
— Барсик, ко мне! Где ты шляешься? Пора домой!
Девушка услышала лай и пошла на звук. Увидела в беседке стариков, а её пёс — у них на коленях.
— Простите, Барсик добрый, не кусается… Вы давно тут сидите?
— Давно, доченька… Хороший у тебя пёс, ласковый.
— А почему домой не идёте? Мороз же… Скоро Новый год.
Старики молчали.
— Вам… некуда идти?
Они опустили головы.
— Ну уж нет, — девушка решительно тряхнула капюшоном. — Я вас тут не оставлю. Живу одна, места много. Пойдёмте, а то праздник проспим.
Анфиса и Борис переглянулись, вздохнули, поднялись. Даже в валенках ногиИ когда Алёша приехал на следующий день, он застал их всех за столом — бабушку, деда, Дашу и Барсика, — и впервые за долгое время в его сердце потеплело, потому что он понял: иногда самые тёмные дороги ведут к самым светлым домам.
