Вражда по крови
Надежда стояла у окна, глядя, как соседка Галина Николаевна выносила мусор. Аккуратная, словно на встречу собралась, в нарядном платье и с уложенными волосами. Даже с ведром отходов шла, будто на прогулку. Надежда машинально поправила свой поношенный халат и отошла от подоконника.
На кухне зазвонил телефон. Она не спеша подошла, заранее зная, кто звонит. По средам всегда набирала сестра Лидия.
— Наденька, привет, это я, — раздался знакомый голос. — Как дела?
— Ничего, — коротко ответила Надежда, опускаясь на табурет у телефонного столика.
— Слушай, я тут подумала… Помнишь, мама всегда говорила, что квартиру поделит между нами? Ну, когда время придёт…
Надежда сжала трубку. Каждый разговор с сестрой неизбежно скатывался к этому.
— Помню. И что?
— Да так, ничего. Просто Виктор настаивает, что лучше всё оформить заранее. Чтобы потом суеты не было.
Виктор — муж Лидии, преуспевающий адвокат. Вечно подсказывал жене, как выгоднее поступить в материальных вопросах.
— Мама ещё жива, слава Богу, — сухо отрезала Надежда. — Рано об этом.
— Ну конечно, конечно. Но ей ведь уже восемьдесят пять, Надюш. И здоровье не ахти.
Надежда поморщилась. Лидия всегда умела говорить правильные вещи так, что они резали слух.
— Она в норме. Я за ней ежедневно слежу.
— Да я тебя не упрекаю! — поспешно сказала Лидия. — Ты молодец, что ухаживаешь. Просто я физически не могу часто приезжать — работа, внуки, дела…
Надежда закрыла глаза. Вечное оправдание: занятость и важные заботы, а в конце — намёк на «справедливое» разделение.
— Лида, маме лекарства нужны. Дорогие. Денег нет.
— Конечно помогу! — тут же откликнулась сестра. — Сколько?
— Пять тысяч.
Пауза.
— Пять тысяч? — переспросила Лидия. — Это же целое состояние за таблетки!
— Там не только таблетки. Врача вызывать надо, анализы платные.
— Ладно, переведу. Только чеки сохраняй, хорошо? Чтобы я видела, на что ушли деньги.
Надежда вцепилась в трубку.
— Лидия, я не мошенница. Не надо меня проверять.
— Да что ты! Просто для порядка. Виктор говорит, все траты на родителей надо фиксировать.
— Зачем?
— Ну… мало ли что.
Надежда бросила трубку, не прощаясь. Руки дрожали от злости. Фиксировать расходы. «Мало ли что» — явно готовилась вычесть потраченное из наследства.
Она заглянула в комнату, где на диване дремала мать, Вера Семёновна. Старушка куталась в вязаный плед, дыхание неровное, лицо восковое. Надежда поправила подушку и тихо вышла.
В прихожей висело зеркало. Она остановилась перед ним, разглядывая своё отражение: седые волосы, морщины, усталые глаза. Рядом с блистательной Лидией всегда чувствовала себя серой тенью.
Лидия работала главбухом в солидной фирме, жила в трёшке в центре Москвы, отдыхала за границей. Взрослый сын — топ-менеджер, два внука.
А у Надежды — лишь эта двушка, оставшаяся от отца, скромная пенсия и больная мать на руках. Замуж не вышла, детей не родила. Всю жизнь проторчала за прилавком в гастрономе.
Зазвонил домофон. Спустившись, Надежда увидела курьера с лекарствами.
— Вера Семёновна Морозова?
— Это моя мать. Я её дочь.
— Оплата при получении. Четыре тысячи семьсот.
Она расплатилась, поднялась обратно. Дорого, но без этих таблеток матери хуже. Лидия переведёт деньги, но потребует чеки и занесёт в свою учётную книжку.
Вера Семёновна проснулась, когда дочь подавала ей стакан с таблетками.
— Надюша, кто звонил? — слабо спросила старушка.
— Лида. Спрашивала, как ты.
— Добрая душа. Жаль, редко навещает.
Надежда промолчала. Лидия действительно была образцовой дочерью — до первого намёка на затраты или время. Звонила исправно, дарила подарки, иногда заезжала. Но стоило заикнуться о реальной помощи — сразу находились неотложные дела.
— Мам, а помнишь, ты говорила про квартиру? — осторожно начала Надежда, подавая лекарства.
— Какую, дочка?
— Нашу. Ты обещала поделить между мной и Лидой.
Вера Семёновна нахмурилась, собираясь с мыслями.
— Да, конечно. Вы обе мои кровинушки. Всё пополам.
— А ты учитывала, что я все эти годы ухаживаю, а Лида лишь изредка звонит?
Мать пристально взглянула на дочь.
— Надя, у Лидки работа ответственная. Она не может всё бросить.
— А я что, без работы сидела? Три года как не работаю — потому что ты одна не остаёшься.
— Дочка, не упрекай. Лида помогает деньгами.
Надежда вздохнула. Мать не понимала, что перечисления — не то же самое, что ежедневный уход. Лидия могла позволить себе щедрость, зная: сестра не бросит.
Вечером снова позвонила Лидия.
— Надь, перевела деньги. Дошли?
Надежда проверила телефон.
— Дошли. Спасибо.
— Пустяки. Как мама?
— Плохо. Давление, сердце шалит. Врач говорит, в больницу класть.
— В больницу?! — встревожилась Лидия. — Кто с ней будет? Ты же не сможешь сутками дежурить!
— Смогу.
— Неразумно. Давай сиделку найдём. Я половину оплачу.
— Какую сиделку? Сердце — не шутки, рядом родной нужен.
— Родной тоже устаёт. Ты совсем измотана.
Надежда поняла: сестра вновь пытается переложить заботу на посторонних.
— Лида, когда ты маму в последний раз видела?
Пауза.
— Ну… В прошлом месяце. На день рождения.
— На двадцать минут заскочила. Торт привезла — и сразу уехала.
— У меня внуки были!
— А до этого когда?
— Надя, хватит допросов! У меня обязанности!
— Обязанности есть. Желания — нет.
— Это подло! — вспыхнула Лидия. — У меня семья, карьера! А ты одна — тебе проще!
— Мне проще?! — Надежда ошалела. — Проще ночами к больной вставать? Проще пенсию на лекарства тратить? Проще без личной жизни сидеть?
— Тебя никто не заставлял! — крикнула Лидия.Надежда положила трубку, поняв, что сестра так и останется чужим человеком под маской родной крови, а справедливость — это лишь иллюзия, за которую приходится платить одиночеством.
