Я ПОПРОСИЛ ТЁЩУ ЗАБРАТЬ ВНУКА, ПОКА МЫ С ЖЕНОЙ БУДЕМ НА ОТДЫХЕ. ЕЁ ОТВЕТ Я НЕ ЗАБУДУ НИКОГДА!

Обычно про тёщ идут одни анекдоты, а уж если откровенно — многие их откровенно терпеть не могут. Но мой приятель Игорь как-то за рюмкой чая говорил о тёще с такой теплотой, что я не выдержал и спросил: «В чём секрет?»

«Когда я женился на Лизе, — вздохнул он, — я смотрел на её мать, Валентину Петровну, как на мину замедленного действия. Наслушался баек о том, как тёщи лезут в каждую щель семейной жизни. Тем более она жила одна — я уж думал, теперь точно начнёт нами командовать.

Но шли месяцы, а Валентина Петровна появлялась редко. Звонила, конечно, каждый день — Лиза то и дело болтала с ней, смеялась. Но дальше этого не заходило. Потом родился Глебушка, и я мысленно приготовился к осаде: ну сейчас начнётся! Приедет, станет учить, как пеленать, кормить.

Но нет. Привезла коляску, полчемодана одежды для внука… и снова исчезла. Помогала, когда надо было срочно к врачу, но без лишнего.

А потом… Лето. Я загорелся идеей: «Лиза, давай рванём в Сочи! Глебку отправим к твоей маме — пусть балуется с бабушкой». Жена только усмехнулась: «Сама и спроси».

Явился к тёще не с пустыми руками — с коробкой «Белочки». Чай, разговоры… И вот я осторожно: «Валентина Петровна, а не хотите ли внука на лето? Мы с Лизой…»

Она отставила чашку, посмотрела на меня так, будто видела насквозь.

«Могла бы, конечно, — тихо сказала она. — Но ответь мне, Ваня: когда ещё у тебя будет шанс отвезти трёхлетнего сына к морю? Только сейчас. Через год он будет уже другим — не тем малышом, что сейчас. И ты навсегда потеряешь это лето.

А через пятнадцать лет? Он вырастет. У него появятся друзья, дела. И море с отцом ему будет неинтересно.

Ты лишишь его памяти. Памяти о том, как папа впервые подвёл его к волнам, как вместе собирали ракушки, как строили крепости из песка… Разве это не твоё право? Разве не его право запомнить, что море ему показал именно ты?»

Она взяла меня за руку: «Дети с нами так мало… Каждое мгновение — как последнее. Не отдавай его мне».

Я онемел. Вспомнил, как меня самого каждое лето ссылали к бабке в деревню. Как отец вечно был «на работе», пока однажды его не хватил удар… И не осталось ничего, кроме пустоты.

В тот год мы поехали втроём. И в следующий — тоже.

А Валентину Петровну я с тех пор люблю, как родную. Потому что она не просто тёща — она мудрая женщина. Та, что научила меня ценить то, что нельзя вернуть.