**Ярость за минуту до свадьбы**
— Ты что, меня за дуру держишь?! — выпалила Анна, сжимая свадебный букет так, что стебли хрустнули. — Это шутка, да?!
— Успокойся, — Кирилл лениво поправил галстук, даже не глядя на неё. — Просто сказал правду. Лучше сейчас, чем потом.
— Сейчас?! Прямо перед самой церемонией ты заявляешь, что «не готов»?! — Анна закатила глаза, сдерживая дрожь в голосе. — Ты хотя бы понимаешь, что натворил?
— А что, мне было врать, улыбаться, кольцо надевать, а потом мучиться? Я не каменный.
— А я каменная?! — Она рванулась к нему, будто хотела врезать, но застыла в полушаге. — Три месяца я искала платье! Мать полгода копила на банкет в «Ярославне»! Гости съехались со всей страны, Кирилл! Твои — из Тюмени! Мои — из Воронежа! А ты… просто бросаешь это в мой последний момент?!
— Не могу я, — буркнул он, уставившись в окно. — Не чувствую, будто это… правильно.
— А что неправильно?! Я что, уродина? Я тебя предавала? Я не поддерживала, когда тебя третий раз подряд увольняли? Или детей слишком рано захотела? Говори! Хоть что-нибудь внятное, а не это жалкое «не могу»!
Он плюхнулся на стул, уткнувшись в ладони. Молчал.
Анна стояла над ним, сжав кулаки, а за спиной — топот, взволнованные голоса подружек, звонки фотографу. Играла «Свадебная кавалькада», всё как в сказке. Вот только сказка оказалась не про любовь, а про подлость.
— Знаешь, — Анна прошептала хрипло, — даже сейчас мне хочется верить, что ты просто струсил. Что одумаешься, посмотришь мне в глаза и скажешь: «Прости, я идиот, давай всё исправим».
Кирилл медленно поднял взгляд. И безмолвно покачал головой.
Она кивнула, резко развернулась и вышла. Мимо растерянных гостей, мимо администраторши, которая в панике набирала чей-то номер. На улице воздух был липкий, но свежий. Она вдохнула глубоко, будто пыталась проглотить ком в горле. Швырнула букет в кусты, достала сигарету. Не курила года три, но сейчас было плевать.
— Ань, куда?! — догнала её подруга Лена. — Что случилось?!
— Домой.
— А свадьба?
— Не будет свадьбы.
Лена ахнула:
— Ты серьёзно?
— Я тоже думала, он шутит. Но нет. Он «не готов». Ему «надо подумать». А мне — не стать посмешищем.
— Подожди! Там же родные, гости! Вдруг он одумается?
— Лен, если мужик может бросить невесту в подвенечном платье за пять минут до ЗАГСа — он не одумается. Он уже всё решил. Просто струсил сказать раньше.
— Может, поговорим с его матерью? Она тебя обожала…
— Хватит. Я не нищая, чтобы вымаливать любовь.
Анна зашагала дальше. Шлейф платья волочился по грязи. Прохожие пялились, кто-то снимал на телефон. Ей было всё равно. Возле ларька купила банку «Жигулёвского», села на бордюр, расстегнула корсет. Вдохнула.
— Всё. Конец.
Сзади послышались шаги. Сначала подумала — гость. Потом — мать. Обернулась: Сергей, брат Кирилла.
— Чего сидишь? — спросил тихо.
— Праздную новый статус. А ты?
— Он… Он идиот. Не знаю, что в нём щёлкнуло, но это гнило.
— Мягко сказано.
Сергей присел рядом, помолчал.
— Он что-то бормотал пару дней назад. Мол, «слишком быстро», «не справлюсь». Я думал, обычный мандраж жениха. Но чтобы вот так…
— Ладно. Пусть живёт, как хочет. Зато я теперь знаю: лучше одной, чем с тем, кто даже «да» сказать не может.
Помолчала. Потом резко спросила:
— А ты… считал нас хорошей парой?
Сергей усмехнулся:
— Я всегда думал, ты для него слишком хороша. Ты тащила всё на себе. Порой мне казалось, он тебя просто тормозит.
Анна кивнула. Ветер крепчал, где-то гремел гром.
— Иди, Серёж. Скажи всем, что я ушла. Пусть хоть водку не переводят.
Он встал, замялся, потом неловко поцеловал её в щёку.
— Ты крепкая. Держись.
Она не ответила. Смотрела, как он уходит.
Прошёл час. Анна встала, вызвала такси. Дома сунула платье в шкаф, залезла в душ. Горячая вода жгла лицо, но слёз не было. Просто стояла, будто опустошённая.
Вечером пришла мать. Молча поставила на стол кастрюлю щей, села напротив.
— Он звонил, — сказала после паузы.
— Не отвечай.
— И не собиралась.
Анна ковыряла ложкой в тарелке.
— Злишься? — спросила мать.
— Не злюсь. Во мне… будто котёл кипит, а крышку не снять.
— Это не злость. Это боль.
— Нет, мам. Это именно злость. На себя. На платье. На мечты. На то, что я, с дипломом и работой, умоляла какого-то слабака объясниться.
Мать кивнула:
— Пройдёт.
— Знаю. Но не сейчас.
— Уезжай куда-нибудь.
— Уеду.
— Я горжусь тобой. Не расплакалась, не устроила сцену.
Анна вдруг обняла её.
— Спасибо.
— Отдыхай. И не оглядывайся. Не звони. Не ищи оправданий. Всё уже ясно.
Ночью она лежала, уставившись в потолок. Потом перевернулась и выпустила две тихие слезы. Не истерику — просто отпустила.
Наутро собралась и пошла на работу. Коллеги смотрели с жалостью, но молчали. И это было правильно.
Через неделю Анна сняла деньги со свадебного счёта, купила билет в Казань и уехала.
Гуляла по Кремлю, сидела в кафе, смотрела на Волгу. Однажды увидела парочку у фонтана: он надевал ей на палец кольцо. Сердце ёкнуло, но она лишь улыбнулась.
Вернувшись, отдала платье в прокат.
Кирилла забИ когда через несколько лет она случайно встретила его на улице — просто прошла мимо, даже не замедлив шага, потому что настоящее счастье не оставляет места для старых обид.
