Варвара стояла у плиты и мешала щи, прислушиваясь к разговору за дверью. Свекровь Зинаида Семёновна что-то горячо доказывала мужу, а он лишь покряхтывал в ответ. Сквозь стену доносились обрывки фраз про соседку Марфу, про цены на рынке, про то, что опять снег по колено. Обычная семейная беседа, где для неё места не было.
— Варенька, а где расстегаи? — раздался голос свекрови. — Ты же обещала испечь расстегаи!
Варвара стиснула зубы. Она не говорила ни о каких расстегаях. Более того, терпеть их не могла, а Зинаида Семёновна знала это прекрасно.
— Мама, я готовлю щи, — ответила она, сдерживая раздражение. — Вы же сами просили вчера.
— Какие щи? — Зинаида Семёновна застыла в дверях с выражением глубокого оскорбления. — Мишенька щи не любит. У него живот слабый.
Михаил — муж Варвары — ел щи десять лет и даже просил добавки. Но спорить с матерью не стал бы, это она знала твёрдо.
— Мам, ничего страшного, — донёсся из комнаты голос мужа. — Щи так щи.
— Видишь, — свекровь покачала головой с укоризной, — из-за тебя сын терпит.
Варвара отвернулась, чтобы скрыть дрожь в руках. Как же её достали эти вечные придирки! Что бы она ни сделала — всё не так. Жарила блины — надо было оладьи. Покупала молоко у бабки Лизы — а надо было у тёти Груни. Стирала в воскресенье — а полагалось в четверг.
— Зинаида Семёновна, может, сами сварите? — предложила Варвара, не оборачиваясь. — Я не против.
— Нет уж, милочка. Ты хозяйка — тебе и хлопотать. Я своё уже отслужила.
Отслужила. Варваре было сорок пять, и она чувствовала себя древней, особенно после таких разговоров.
Через час обед был готов. Она разлила щи, позвала мужа и свекровь.
— Мишенька, садись сюда, — засуетилась Зинаида Семёновна, указывая на место под иконой. — А то Варя тебя опять на холод сажает.
Варвара взглянула на батарею. Она раскалялась докрасна, но Михаил покорно пересел.
— Ой, сметану забыла, — спохватилась Варвара и потянулась к холодильнику.
— Миша без сметаны есть не будет, — заметила свекровь. — Надо было сразу положить.
— Мам, да ладно, — миролюбиво буркнул Михаил. — Варя сейчас принесёт.
Щи получились наваристые, душистые, но Зинаида Семёновна ела их, будто опилки глотала.
— А помнишь, Мишенька, как я тебе в детстве щи варила? — вдруг завела разговор свекровь. — С груздями, с мясцом. Ты аж три тарелки уплетал.
— Помню, мам, — улыбнулся Михаил. — Вкусные были.
— Это были настоящие монастырские щи, — продолжала Зинаида Семёновна, бросая взгляд на Варвару. — Не то что нынче. Молодёжь и варить разучилась.
Варвара почувствовала, как ком подступает к горлу. Она готовила три часа, выбирала лучшую говядину, следила за каждым пузырьком в бульоне. А свекрови всё мало.
— Зинаида Семёновна, научите меня вашему рецепту, — попросила Варвара, сжимая ложку.
— Поздно учиться, миленькая. Это с пелёнок надо. Теперь не переучишь.
— Мам, у Вари отлично получается, — неожиданно вступился Михаил. — Я всегда добавку прошу.
Свекровь уставилась на сына, будто он предал родину.
— Ну конечно, ты же мужик. Где тебе разбираться? Лишь бы в животе урчало.
Вечером пришла сестра мужа — Федора с мужем и детьми. Варвара обрадовалась, но зря.
— Варь, как дела? — чмокнула её Федора. — Что-то ты бледная. Не хвораешь?
— Нет, просто устала.
— Понятно. А где мамка? Хочу детей ей показать.
Начался разговор про родню, про соседей, про их родной городок, где все выросли. Варвара была из другого края, и половина имён для неё были пустым звуком.
— А помнишь дядю Степу из пятого подъезда? — говорила Федора. — Так он, оказывается, в больнице. Ноги отказывают.
— Ой, горе-то какое, — всплеснула руками Зинаида Семёновна. — Миша, сходи завтра, узнай, как он.
— Схожу, мам.
— А Колька-то, помнишь, сосед наш? — продолжала Федора. — Так он женился. Девку местную взял. Родители рады.
Местную. Варвара поймала взгляд свекрови и поняла, что это намёк.
— Это хорошо, когда свои, — многозначительно сказала Зинаида Семёновна. — Душа в душу. А то приезжают чужие — одни проблемы.
Дети Федоры носились по квартире, и один из них опрокинул вазон с геранью.
— Ой, простите! — засуетилась Федора. — Варенька, он не специально.
— Ничего страшного, — Варвара начала собирать землю. — Цветок старый был.
— Как старый? — возмутилась свекровь. — Это же от покойной тётки Матрёны! Семейная реликвия!
Варвара замерла. НикВарвара подняла глаза, увидела торжествующую усмешку свекрови и осознала, что даже цветок для этой семьи значил больше, чем она сама.
