Жаркое московское солнце безжалостно палило по Тверской, где у стены холодного бетона сидел 28-летний Артём. Его некогда яркие голубые глаза потускнели от усталости, а впалые щёки выдавали дни без еды и сна. Под рваной рубахой проступали рёбра — молчаливый рассказ о голоде и гордости.
«Ещё один день, Артём. Ты справишься», — шептал он себе, сжимая потрёпанный рюкзак — своё единственное имущество.
Но внутри поднимался горький смех: *»Кого ты обманывашь? Никто не замечает бродяг. Ты невидимка.»*
Напротив торговали шаурмой. Аромат кружился в воздухе, сводя желудок судорогой. Мимо прошёл мальчонка с тающим мороженым. Артём следил за каждым его укусом — не из зависти, а из тоски. Когда-то у него тоже было детство: тёплая постель, мама, читающая на ночь сказки.
Но то было давно.
После внезапной смерти матери и исчезновения отца он попал в детдом. В шестнадцать сбежал от побоев приёмных родителей. Перебивался подработками, пока травма не лишила его работы. Без семьи, без денег, он исчез в трещинах большого города.
Но гордость оставалась с ним.
Даже когда голод сводил живот, а в глазах темнело от жажды, Артём не просил милостыни. Он ждал, чтобы кто-то заметил его — не по его просьбе, а по своей воле.
Но в тот день, как и всегда, мир прошёл мимо.
Тем временем в роскошной квартире на Патриарших 21-летняя Алиса Воронцова стояла перед зеркалом, поправляя платье — скромное, кремового оттенка, подарок покойного отца.
«Прелесть, дорогая», — вошла мачеха Лидия, каблуки стучали по мраморному полу, как выстрелы.
Алиса медленно повернулась: «В чём подвох, Лидия?»
Та бровь приподняла: «Сюрприз, солнышко. Завтра твой день рождения. И я нашла тебе идеальный подарок».
Алиса сжала кулаки. После смерти отца Лидия захватила всё — дом, распорядок дня, а теперь и наследство. По завещанию, Алиса должна была обручиться до 22 лет, чтобы получить свою долю. И Лидия позаботилась, чтобы у неё не осталось ни одного поклонника.
«Завтра твоё обручение», — слащаво протянула мачеха. «Я всё устроила. Он… незабываем».
«Кто?»
«Не порти сюрприз», — Лидия усмехнулась, глаза блестели ядом.
Утром Алиса сидела в чёрном внедорожнике, пока Лидия потягивала кофе. Они ехали через неблагополучные кварталы.
«Ты говорила о благотворительном мероприятии», — прошептала Алиса.
«Именно. Мероприятии, меняющем жизнь», — ответила Лидия.
На Тверской машина остановилась. Лидия указала на бродягу у стены: «Вот он».
«Ты шутишь», — голос Алисы стал ледяным.
«Знакомься с женихом», — Лидия улыбнулась.
Алиса взглянула на мужчину — Артёма. Грязный, измождённый, но в его позе читалось странное достоинство.
«Это уже жестоко», — прошипела она.
«Ах, наивная Алиса», — Лидия засмеялась. «Раз хотела играть в благородство — вот шанс спасти бродягу».
Лидия вышла, держа конверт: «Пойдём, дорогая, познакомимся».
Артём напрягся. Богатые обычно делали вид, что его не видят.
Но эта женщина присела перед ним: «Ты Артём?»
Он кивнул.
«Мой помощник говорил, ты ищешь работу. У меня предложение. Неделя фиктивного обручения с падчерицей. Оплата — сразу».
«Я не актёр», — пробормотал он.
«Сто тысяч рублей. Сегодня. Пара фото, история для прессы — потом расстаётесь», — блеснула она суммой.
Сто тысяч?
«Она согласна?» — Артём посмотрел на Алису.
«Нет», — тихо сказала та. «Но выбора у меня нет».
«Хорошо», — он опустил глаза.
Вечером Артём стоял перед зеркалом в гостиничном номере. Впервые за годы он был вымыт, одет в чёрный костюм, белую рубашку. Но внутри оставался тем же — тем, кто спал в подъездах.
Вошла Алиса: «Неплохо выглядишь».
«Ты тоже», — искренне ответил он.
Они молчали.
«Прости за это», — наконец сказала Алиса.
«Не худшее, что со мной случалось», — он пожал плечами.
«Всё равно… спасибо», — она тихо рассмеялась.
Бал в честь обручения был триумфом Лидии. Фотоаппараты, бокалы, шепотки.
«Это бред. Почему они хлопают?» — прошептал Артём под аплодисменты.
«Думают, это романтично», — ответила Алиса.
«Где вы сделали предложение?» — лез репортёр.
«На Тверской. Где начинаются великие истории», — сухо бросил Артём.
Алиса рассмеялась.
Вечер прошёл в тостах, речах. Артём говорил о шансах, борьбе — не по сценарию, но от сердца. Зал замер.
В машине Лидия шипела: «Ты должен был быть позором! Что это было?»
«Я говорил правду. Попробуй сама», — ответил Артём.
Алиса смотрела на него с новым чувством.
Их «роман» стал сенсацией. Они гуляли в парке Горького, говорили часами. Он рассказывал о детдоме, она — об отце.
Любви пока не было.
Но что-то настоящее началось.
Лидия, взбешённая, собрала пресс-конференцию, чтобы объявить о «разрыве».
Но Алиса встала: «Хватит. Ты больше не говоришь за меня».
«Ты правда выбрала его?» — прошипела мачеха.
«Я выбрала себя», — ответила Алиса.
Через неделю Артём вошёл в новый центр помощи бездомным. Алиса купила его на их общие деньги.
«Руководить будешь ты», — сказала она.
«Никто так мне не доверял», — прошептал он.
«Привыкай», — улыбнулась она.
Год спустя.
Их фиктивное обручение стало настоящим — под тем же дубом в парке, где они впервые по-настоящему поговорили.
«Ты спасла меня, Алиса. Не деньгами — верой», — дрожал его голос.
«Да», — слёзы блестели в её глазах. «Тысячу раз да».
