Дождь стучал по стеклянной крыше особняка миллиардера под Москвой. Что-то вроде Жуковки.
Внутри Артём Волков стоял у камина, пил чёрный кофе и смотрел на пламя.
Тишина была для него привычной – даже в доме таком огромном.
Успех принёс деньги, но не покой.
Громкий стук раздался в холле.
Артём нахмурился.
Никого не ждал.
Прислуга отдыхала, гости были редкостью.
Он поставил чашку и направился к входной двери, распахнул её.
Там стояла женщина, промокшая до костей, держащая на руках девочку лет двух.
Одежда её была изношенной, глаза пусты от усталости.
Девочка цеплялась за её свитер, молчаливая и любопытная.
«Извините за беспокойство, сударь», – дрогнувшим голосом сказала женщина. «Но… я два дня не ела. Уборку сделаю – только дайте мне с дочкой поесть».
Артём остолбенел. Сердце замерло – не от жалости, от потрясения. «Анна?» – выдохнул он.
Женщина подняла взгляд. Губы её разомкнулись от неверия. «Артём?»
Время свернулось в кольцо.
Семь лет назад она исчезла.
Без предупреждений. Без прощаний.
Просто испарилась из его жизни.
Артём отшатнулся, оглушённый.
Последний раз он видел Анну Лазареву в красном летнем платье, босиком в саду, смеявшуюся так, будто мир ей не был болью.
А теперь… на ней были лохмотья.
В груди сжалось. «Где ты была?»
«Я пришла не мириться», – сорвавшимся голосом сказала она. «Нужна только еда. Пожалуйста. Сейчас уйду».
Он взглянул на девочку. Русые кудри. Голубые глаза. Точь-в-точь материнские.
Голос его дрогнул. «Она… моя?»
Анна не ответила. Лишь отвела взгляд.
Артём отступил. «Заходи».
Внутри особняка их окутало тепло. Анна неловко стояла на полированном мраморном полу, с неё капала дождевая вода, пока Артём махнул повару принести еды.
«У тебя всё ещё слуги есть?» – тихо спросила она.
«Конечно. Всё есть», – ответил Артём, не маскируя лезвие в голосе. «Кроме ответов».
Девочка взяла миску клубники со стола и робко разглядывала его.
«Спасибо», – прошептала она.
Он слабо улыбнулся. «Как зовут?»
«Лида», – прошептала Анна.
Имя ударило под дых. Лида – так они когда-то мечтали назвать дочь. Когда всё было хорошо. До того, как всё рухнуло.
Артём медленно сел. «Начинай объяснять. Почему ушла?»
Анна замялась. Потом села напротив, прикрыв Лиду рукой. «Узнала о беременности в ту же неделю, что твоя компания вышла на биржу», – сказала она. «Ты работал по двадцать часов, спал едва. Не хотела быть обузой».
«Это было моё решение», – отрезал Артём.
«Знаю, – прошептала она, смахивая слёзы. – Потом… нашли рак».
Сердце Артёма упало. «Вторая стадия. Врачи не знали, выживу ли. Не хотела, чтобы выбирал между компанией и умирающей девушкой. Ушла. Родила одна. Химию одна прошла. И выжила».
Он потерял дар речи. Ярость и скорбь клубились внутри. «Ты не доверяла мне? Не дала помочь?» – спросил наконец.
Глаза Анны наполнились слезами. «Даже себе в выживании не доверяла».
Лида потянула маму за рукав. «Мама, спать хочу».
Артём встал перед ней на колени. «Хочешь в тёплую кроватку?»
Девочка кивнула.
Он повернулся к Анне. «Сегодня ночевать будешь здесь. Гостевую комнату подготовлю».
«Не могу я тут оставаться», – быстро сказала она.
«Можешь. И останешься», – твёрдо ответил он. «Ты не чужая. Ты мать моей дочери».
Она остолбенела. «Значит, веришь, что она твоя?»
Артём встал. «Никаких тестов не надо. Вижу. Она моя».
Той ночью, после того как Лида уснула наверху, Артём вышел на балкон, глядя на небо, озаряемое вспышками грома. Анна подошла к нему, кутаясь в халат, который дала ей горничная.
«Я не хотела жизнь сломать тебе», – сказала она.
«Не сломала, – ответил он. – Просто вычеркнула себя из неё».
Между ними повисла тишина.
«Я не для прощенья пришла»,
Осенний ветер легко качал алые гроздья рябины у калитки, словно сама природа одобряла то, что я, Юлий Нефёдов, наконец перестал быть просто богатым холостяком из Петродворца, а стал мужем Любавы и отцом маленькой Василисы, и теперь ворота нашего дома распахнуты уже не только для деловых партнёров, но и для простого, такого долгожданного семейного счастья.
