Когда я в последний раз захлопнула дверь кабинета, где провела почти тридцать лет, меня накрыло противоречивое чувство. С одной стороны — радость, легкость, ощущение, будто с плеч упала гора. С другой — ледяное нутряное опустошение. Как будто каркас моей жизни, к которому я так привыкла, разом рухнул. Просыпаться без звонка будильника, не мчаться сквозь утреннюю толкучку в метро, не пялиться в экран компьютера с восьми до пяти — казалось бы, предел мечтаний. Но через пару недедль тишина начала душить. Я ловила себя на вопросе: «Ну и что теперь? Кто я, если не работник, не начальник отдела, не винтик в огромной машине?»
Первое время я забивала каждую минуту домашней беготнёй: мытьё полов, варка борща, перебирание шкафов. Но быстро дошло — не ради этого я ждала пенсии. Бесконечная возня не заполняла пустоту, а лишь подчёркивала её. Я чувствовала себя выброшенной на свалку, как старый сервиз, которым уже никто не пользуется.
Но однажды утром, наливая в гранёный стакан крепкий чай, я опустилась в кресло и уставилась в окно. Впервые за много лет — без этого вечного «надо бы». Ветви берёз за окном лениво шевелились, апрельское солнце пробивалось сквозь мартовские тучи, а где-то под карнизом возились воробьи… И вдруг меня пронзило: я впервые за десятилетия могу просто существовать. Не для начальника, не для семейных обязанностей. Просто — быть.
Я достала книгу, пылившуюся на полке. Толстый том Достоевского, который всё собиралась перечитать «когда будет время». Читала медленно, смакуя каждую строчку, попивая чай с лимоном и будто откапывая в себе ту самую девчонку, которая когда-то грезила о философских спорах и ночах с томиком Бродского. Я начала рыться в старых книгах, заново открывать Тургенева, Чехова, залпом глотать страницы. И это было не просто убийство времени — это было возвращение.
Потом я стала выходить гулять. Сперва через силу — колени скрипели, дыхание сбивалось, но я заставляла себя делать круг вокруг панельной девятиэтажки. С каждым днём шаги становились увереннее, а в груди появлялось странное лёгкое чувство. Лавочка у подъезда превратилась в мой наблюдательный пункт, а тропинка до ближайшего сквера — дорогой к чему-то важному.
Я поняла потом: счастье — не в громких свершениях. Оно — в хрусте свежего багета за завтраком, в уютном халате, в который не надо переодеваться перед видеозвонком, в болтовне с соседкой Катей у почтовых ящиков. Я научилась делать всё это не по обязанности, а потому что нравится. Без внутреннего пинка. Без мысли: «А что подумают?»
Дочь, конечно, иногда цокает языком: «Мать, ты чё, как затворник?» Да, затворник. И впервые за сорок лет — мне это нравится. Всю жизнь я была кем-то: Зинаида Петровна на работе, мама для дочки, бабушка для внука… А теперь я — просто я. И, чёрт возьми, как же это здорово.
Я завела потрёпанную тетрадь, куда записываю всё подряд: рецепт пирогов с капустой, обрывки мыслей, смешные случаи из прошлого. Может, когда-нибудь правнуки прочтут. А может, и я сама, когда старость снова попытается меня запугать.
Я больше не боюсь старости. Я научилась выискивать крупицы радости в каждом рассвете. И если кто-то это читает — запомните: пенсия не конец книги. Это новая глава. И только вам решать, о чём она будет. Позвольте себе дышать. Позвольте себе, наконец, пожить. Для себя.
