— Мама, ну скажи хоть слово! — кричала четырнадцатилетняя Света, размахивая дневником с очередной двойкой. — Ты как столб безмолвный! Даже не ругаешься!
— Анна, дочь тебя зовёт, — буркнул муж Игорь, не отрываясь от газеты. — Хоть бы откликнулась.
Анна Сергеевна сидела у окна с чашкой остывшего чая и молчала. Смотрела во двор, где соседские дети гоняли мяч, кричали, смеялись. А в её квартире висела гнетущая тишина, которую то и дело пытались разорвать домашние.
— Мам, ну я же спрашиваю! — не унималась Света. — По алгебре двойка. Завтра собрание. Пойдёшь или опять отмахнёшься?
Анна повернулась к дочери и посмотрела на неё долгим взглядом. Света на секунду притихла, ожидая привычной нотации про важность учёбы. Но мать лишь кивнула и снова отвернулась к окну.
— Ань, ну что за дела? — возмутился Игорь. — Ребёнок к тебе обращается, а ты как немая. Что с тобой в последнее время?
«В последнее время». Анна усмехнулась про себя. А что это — месяц? Полгода? Или те шестнадцать лет, что она пыталась достучаться до своих, а они её просто не слышали?
— Мам, я пошла к Дашке, — объявила Света, швырнув дневник на диван. — Там хоть не скучно.
Дверь хлопнула. Игорь отложил газету и уставился на жену.
— Анна, я с тобой разговариваю. Что случилось? Почему ты стала такая… будто не здесь?
«Не здесь». Анна мысленно повторила. Интересно, когда он в последний раз спрашивал, как её дела, не потому что что-то случилось, а просто так? Интересовался работой, мыслями, хоть чем-то?
— Ань? — Игорь подошёл к ней. — Ну скажи хоть что-нибудь. Может, к врачу сходить?
К врачу. Конечно. Если жена не кричит, не ноет, не ругается — значит, больна.
— Я в порядке, — тихо сказала Анна.
— Тогда в чём дело? Почему ты перестала говорить?
Анна встала и прошла на кухню. Игорь пошёл следом.
— Слушай, может, тебе отдохнуть надо? Поехала бы к маме в деревню, развеялась.
«Развеялась». От чего? От семьи, которая её не замечает? От работы, где её считают серой мышью? От жизни, ставшей днём сурка?
Анна начала мыть тарелки. Игорь стоял рядом, ждал ответа.
— Ань, ну почему молчишь? Я же переживаю.
«Переживает». Она помнила, как он действительно переживал. В первые годы брака мог часами слушать её рассказы о пустяках. А теперь даже не знает, как зовут её начальницу.
— Всё нормально, Игорь. Не парься.
— Как не париться? Ты же стала другой. Раньше без твоего смеха дом пустовал, а теперь — как в библиотеке.
«Раньше». Анна вспомнила, как действительно много говорила. Делилась с ними всем — планами, страхами, глупостями. А они кивали, но слышали вполуха.
— Может, поужинаем вместе? — предложил Игорь. — Давно не собирались.
«Вместе». Анна представила этот ужин. Игорь будет говорить о работе, Света — жаловаться на школу. А её голос прозвучит только, если она спросит: «Чай налить?»
— Света у подруги. Сказала, у них ужин.
— Тогда вдвоём. Как раньше.
«Раньше» Игорь замечал, когда ей было плохо. Спрашивал, что случилось. Обнимал без повода.
Анна вытерла руки и взглянула на мужа. Он всё ждал ответа.
— Ладно, — согласилась она. — Приготовлю что-нибудь.
Он обрадовался, будто она сделала что-то невероятное. Хотя готовила она каждый день все эти шестнадцать лет.
За ужином Игорь пытался разговорить её.
— Как в школе? — спросил он, накладывая гречку.
— Нормально.
— Что «нормально»? Дети как? Новый завуч не достаёт?
Анна посмотрела на него. Он правда хотел знать или просто заполнял тишину?
— Дети как дети. Завуч тоже ничего.
— Понятно. А у меня на работе сегодня… — Игорь оживился и начал рассказывать о проблемах с клиентом.
Анна слушала и кивала. Как всегда. Он говорит — она слушает. А когда она пыталась рассказать о своём дне, он быстро переводил тему.
— Помнишь, как мы раньше до утра болтали? — вдруг сказал Игорь. — Обо всём на свете.
Анна помнила. Но тогда он действительно хотел знать её мнение. А сейчас ему просто не хватало фонового шума её голоса.
— Помню, — ответила она.
— Может, музыку включим? — предложил он. — А то слишком тихо.
«Тихо». Ему не хватало звуков. Не её, не её мыслей — просто фона.
После ужина Игорь ушёл к телевизору, а Анна села с книгой. Но не читала. Думала о том, когда стала тенью в собственном доме.
Наверное, постепенно. Сначала они перестали слушать её рассказы. Потом отвечали односложно. Потом и вовсе не замечали, что она говорит.
И она замолчала. Зачем говорить, если тебя не слышат?
* * *
На следующий день в учительской коллега Наталья Петровна заговорила с ней:
— Анна, ты в последнее время какая-то… не такая. Всё в порядке?
— Всё нормально.
— Да нет, не нормально. Ты раньше такая общительная была, а теперь молчишь. Дома проблемы?
«Проблемы». А есть ли они? Муж работает, дочь учится, дома чисто. Всё как у людей. Только жена почему-то онемела.
— Всё хорошо, Наташ. Просто устала.
— Понятно. А я думала, может, с Игорем что… У Лены из кабинета 5 муж недавно ушёл. Тоже сначала странно себя вёл.
— Нет, с Игорем всё в порядке.
Но Анна подумала: если бы он ушёл, она бы, наверное, не сразу заметила. Он и так давно живёт своей жизнью, где она — лишь часть интерьера.
Вечером Света прибежала с новостями:
— Мам, представляешь, Дашка поссорилась с Иркой из-за Витьки! — затараторила дочь. — А завтра контрольная по биологии, я ничего не знаю. Поможешь?
Анна посмотрела на неё. Четырнадцать лет — возраст, когда особенно нужна мать. А она молчит, как рыба.
— Помогу, — сказала она.
Они сели за учебники. Света читала, Анна объясняла. Дочь вдруг спросила:И когда Анна закончила рассказывать, а Игорь и Света сидели, затаив дыхание, она поняла — тишина была не выход, а просто долгая пауза перед тем, как снова научиться говорить и быть услышанной.
