— Что это значит, Борис? — голос Галины дрожал от гнева. — Ты серьёзно считаешь, что я позволю этой… этой особе жить в моём доме?
— Галя, успокойся, дай объяснить, — нервно перебирал ключи в кармане Борис.
— Объяснять тут нечего! — Галина указала на худенькую девушку, стоявшую у порога с потрёпанным чемоданом. — Ты привёл сюда любовницу! После двадцати пяти лет брака!
Девушка смущённо переминалась с ноги на ногу, не поднимая глаз.
— Она не любовница, — устало ответил Борис. — Это Лена. Моя дочь.
Галина замерла, будто её ударили обухом по голове.
— Какая дочь?! У нас только Серёжа!
— Садись, Галя. Надо поговорить.
Но она продолжала стоять посреди коридора, впиваясь взглядом в мужа.
— Борис, я не понимаю. Какая ещё дочь?
— У меня есть дочь, — тихо проговорил он. — Ей двадцать семь.
Галина почувствовала, как подкашиваются ноги. Она опустилась на табуретку у вешалки.
— Двадцать… семь? — прошептала она. — Но мы уже были женаты…
— Были.
Он шагнул к жене, но она отпрянула.
— Не подходи. Говори. Всё.
Лена стояла молча, но тут подняла глаза:
— Может, мне уйти? Я не хотела причинять вам боль…
— Нет уж, останешься, — резко оборвала её Галина. — Будешь слушать. Я хочу знать правду.
Они прошли в зал. Галина упала в кресло, Борис сел на диван, а Лена так и осталась у двери, как провинившаяся.
— Садись, — вдруг спокойно сказала Галина.
Лена робко присела на краешек.
— Начинай, — Галина скрестила руки.
Борис тяжко вздохнул.
— Помнишь, я ездил в командировку в Самару? Ты тогда с Серёжей одна была, он у тебя с ангиной лежал…
— Помню. Три месяца.
— Там я познакомился с Ириной. Её матерью.
Галина стиснула кулаки.
— Дальше.
— Она работала в конструкторском бюро. Мы… сблизились. Я не планировал, Галя, честно.
— Взрослые мужики ничего «не планируют», — холодно бросила она. — Ты выбрал.
— Да. А когда вернулся — решил, что больше так не будет.
— Но ребёнок родился.
— Она написала мне через полгода. Просто сообщила. Ничего не требовала.
Галина перевела взгляд на Лену.
— Ты знала о нас?
Та кивнула.
— Мама рассказала, когда мне исполнилось восемнадцать. Сказала, что у папы своя семья, но он хороший человек.
— И что ты чувствовала?
— Злилась. Хотела, чтобы он был рядом. Но мама объяснила, что ошибки бывают у всех.
Галина снова посмотрела на мужа.
— Ты знал о ней почти тридцать лет и молчал?!
— Знал. Но что я мог сделать? Разрушить нашу семью?
— Ты мог честно признаться!
— Боялся.
Борис подошёл к окну.
— Я пересылал им деньги. Подрабатывал после работы, брал подряды…
— А мне врал, что к другу на ремонт ходишь!
Галина закрыла лицо руками. Голова шла кругом.
— Почему она здесь? — хрипло спросила она, указывая на Лену.
— Мамы не стало, — тихо ответила та. — Месяц назад.
Галина невольно смягчилась.
— Прости…
— Мы жили вдвоём, родных нет. Я… не знала, куда идти.
— Она позвонила мне, — продолжил Борис. — Ирина перед смертью велела ей найти меня.
— И ты поехал хоронить её? А мне сказал, что в командировку?!
— Да…
Галина резко встала и заходила по комнате.
— Так. Ты тридцать лет врал. Тратил наши деньги. А теперь привёл её сюда?
— У неё ничего нет, — тихо сказал Борис. — Ни жилья, ни работы…
— А муж? Друзья?
Лена покачала головой.
— Я ухаживала за мамой. Не до того было.
Галина остановилась перед ней.
— Ты не виновата. Но понимаешь, в каком я положении?
— Понимаю. Я готова уйти, найти комнату…
— Мам, что тут происходит? — в комнату вошёл Сергей, их сын.
Они переглянулись.
— Садись, сынок, — сказала Галина. — Узнаешь кое-что…
— Кто это? — Сергей нахмурился, увидев Лену.
— Твоя сестра, — ответил Борис.
— Какая сестра?!
— Та, о которой мы не знали.
Сергей медленно опустился в кресло, провёл рукой по лицу.
— Пап… ты изменял маме?
— Было дело…
Сергей посмотрел на Лену.
— И это… она?
— Да.
— Чёрт…
Он подошёл к ней, заглянул в лицо.
— Сколько тебе?
— Двадцать семь.
— Старше меня на два года… — Сергей покачал головой. — Ладно. Расскажи о себе.
Они заговорили. Галина смотрела в окно.
— Мам, — Сергей обернулся к ней, — мы не можем её выгнать.
— Ты понимаешь, что теперь будет?
— Да. Папу — на расправу. А ей надо помочь.
Галина вздохнула, подошла к Лене.
— Посмотри на меня.
Та подняла глаза — серые, как у Бориса.
— Ты действительно его… — Галина сжала губы. — Ладно. Поживёшь здесь. Но условия: помогаешь по дому, ищешь работу.
— Спасибо! — у Лены блеснули глаза.
— И называй меня по имени.
Борис попытался заговорить:
— Галя, я…
— Молчи. Ты лишился права голоса.
— Но…
— Всё. Иди, помогай ей вещи переносить. Будет жить в Серёжиной комнате.
— А я? — удивился сын.
— На диване. А папа — на кухне. Пока я не решу, что с ним делать.
Лена робко сказала:
— Галя, можно я приготовлю ужин?
— Давай.
Они ушли. В зале остались Галина и Борис.
— Ты мёртв для меня, — сказала она без эмоций. — Муж, которого я любила, — его больше нет.
— Галя…
— Не знаю, смогу ли простить. Но сейчас — молчи. Иди к ней. Наверстывай упущенное.
Когда он вышел, Галина закрыла глаза.
С кухни доносились голоса, запах жареной картошки. Жизнь шла дальше.
Она не знала, что будет завтра. Но одно поняла точноВпереди их ждали непростые дни, но, глядя на то, как Сергей смеётся над шуткой Лены, а Борис с виноватым видом нарезает хлеб, Галина вдруг осознала, что семья — это не только кровь, но и выбор прощать.
