Иван Петрович был мужик строгих правил. Его бакалейная лавка на Урале не закрывалась ни на день все 40 лет – хоть лопни, хоть тресни. Точно по часам, трудяга… да вот душевно отстранённый.
Было у него два сына: Дмитрий да Алексей. Но к старшему, Дмитрию, всегда был жёстче.
— «Уральские горы не плачут!», — отчитывал.
— «Не будь слабаком. Не бабьё!»
Когда же Дмитрий решил стать композитором, Иван Петрович взбеленился.
— Композитор?! Да это же не занятие мужское! Баловство одно!
Накричались так, что Дмитрий в ту же ночь ушёл из дома. И не вернулся. Года катились. Иван Петрович сына не искал. Гордыня, говорили соседи. Боль припрятанная, вздыхала бабка Марфа.
Алёша, младшенький, навещал отца. И неизменно заставал его у телевизора, уставившимся на пустое кресло.
— Пап, а это кресло зачем?
— Так… На всякий случай. Для брата.
Не признавался вроде бы… а всё ждал.
Подкосила Ивана Петровича болезнь. Ноги отнялись. Алёша перебрался к нему ухаживать. Кресло стояло по-прежнему. Вечно не занятое.
Однажды, в четверг под вечер, раздался стук в дверь.
Дмитрий. Обросший, с усталыми глазами… но все с той же детской ухмылкой.
В руках гитара.
Переступил порог – Иван Петрович глянул на него… и разрыдался.
Впервые в жизни.
Зарыдал как дитя малое, как отец непутевый, как человек простой.
И выдавил:
— Прости, сынок… Не сумел я тебя любить как должно.
Дмитрий опустился в то самое кресло.
Заиграл мелодию.
Ту самую, что сложил годами раньше… о старике да о пустом кресле, что упрямо ждало сына.
🔹 Суть: Гордыня мосты рушит, а истинная любовь тропинку обратно всегда отыщет.
🔹 Крепкая мысль: «Иной раз пустой стул кричит громче, чем тысяча слов.»