Я, Иван Семёнович, овдовел три года назад. Моя жена Людмила погибла в страшной автокатастрофе, оставив меня с нашим сыном Артёмом, которому едва минуло шесть лет. С того дня, как Людмилу не стало, я один воспитывал Артёма, становясь для него и отцом, и матерью. Жизнь шла трудно, но детская улыбка сына была единственным светом в этой темноте.
По обыкновению, в тот день я отвёз Артёма в детский сад, а под вечер забрал его. На обратном пути он крепко вцепился в меня, сидя на мотоцикле. Дома он вдруг указал на Людмилину фотографию в гостиной и произнёз не по-детски серьёзно:
«Папа, я видел маму у садика сегодня. Она сказала, что больше не поедет с тобой домой.»
Кровь застыла в жилах. Сердце сжалось как в тисках. Решил, что сын из-за тоски выдумал видение. Я потрепал его по волосам, натянув улыбку:
«Мама теперь на небесах, родной. Тебе, верно, приснилось.»
Но какая-то искра в его ясных, честных глазах не давала покоя. Вранья в них не читалось. Ту ночь провёл без сна. Передо мной вставали Людмилины черты: кроткие, любящие, всегда ставившие сына превыше всего.
Его слова звенели набатом. Назавтра отпросился с половины рабочего дня и пришёл к саду раньше времени. Молча затерялся среди пришедших родителей возле ворот. Артём резвился внутри с другими ребятишками.
И вдруг… я её увидел…
