**Дневник. «Я здесь никто»**
Сегодня Марина Игоревна снова унизила меня при всех. «Алина Сергеевна, не смейте мне перечить! — её голос резал ухо. — Вы здесь новенькая, а я руковожу отделом десять лет! Пока не докажете обратное — вы никто!»
Я сжинала кулаки, чувствуя, как коллеги украдкой наблюдают за разговором. Только Наташа из соседнего кабинета кивнула мне с сочувствием.
«Но я же выполняю все поручения! — попыталась возразить я. — Клиентов обслуживаю без нареканий, отчёты сдаю в срок!»
«А кто тогда вчера жаловался, что его заставили ждать сорок минут?» — ехидно спросила Марина Игоревна.
«У меня был другой клиент! Я не могу разорваться!»
«Вот именно! Не можете! Потому что зелёная ещё, неопытная! Думаете, раз в университете красный диплом получили, то уже всё знаете?» — она повышала голос, явно получая удовольствие. — «У нас таких умниц каждый год по десятку проходит! Через месяц в слезах уходят!»
В горле стоял ком. Я понимала — завтра весь отдел будет пересказывать этот разговор за обедом.
«Что конкретно я должна сделать?» — спросила я тихо.
«Вот теперь правильный вопрос! — Марина Игоревна улыбнулась. — В архиве завалы с бумагами за три года. Разберёте — тогда поговорим о ваших прямых обязанностях.»
«Но я же менеджер по продажам, а не архивариус!»
«А я что сказала? Вы здесь никто. Не нравится — до свидания!»
Она развернулась и ушла, оставив меня под взглядами коллег.
«Не бери в голову, — прошептала Наташа. — Она со всеми новичками так. Сама когда-то через это прошла — её начальница, Галина Фёдоровна, заставляла полы мыть и кофе разносить.»
«Это не оправдание», — пробормотала я.
«Не оправдание, а традиция. Кто выжил — тот и устоял.»
Вечером, дома, Дмитрий возмутился:
«Да как она смеет?! Бросай эту работу!»
«А на что жить? Твоей учительской зарплаты на коммуналку да продукты еле хватает.»
Дмитрий стиснул зубы, но ничего не ответил.
…
Прошёл месяц. Архив разобран. Клиенты «обработаны». Сегодня Марина Игоревна вызвала меня в кабинет.
«Неплохо справляетесь, — сказала она. — Вижу в вас потенциал. Но запомните: здесь нет места слабакам. Либо принимаете правила, либо уходите.»
Я кивнула.
Вечером, глядя в зеркало, я не узнавала своё отражение. Глаза стали холоднее, голос — жёстче. Дмитрий заметил:
«Ты изменилась. Стала как она.»
Я промолчала. Но ночью, лёжа в темноте, плакала. Плакала по той Алине, которая верила, что можно оставаться человеком и при этом работать.
«Я здесь никто», — повторяла я про себя. И самое страшное, что теперь эти слова звучали не как оскорбление, а как напутствие.
