**Дневник.**
Сегодня Марина Васильевна устроила мне настоящий разнос. Я стояла посреди отдела, чувствуя, как сгораю от стыда, а коллеги делают вид, что не замечают. Только Алёна из соседнего кабинета тихо покачала головой — мол, держись.
— Вы здесь новенькая, Ольга Сергеевна, — бросила мне начальница, — а потому запомните: пока вы не заслужите уважение, ваше мнение никого не интересует. Работайте и помалкивайте!
Я попробовала возразить — мол, отчёты сдаю вовремя, клиенты довольны. Но Марина Васильевна лишь усмехнулась:
— А кто тогда вчера звонил, жалуясь, что его заставили ждать сорок минут?
Я едва сдержалась — у меня же был срочный контракт с другим заказчиком! Разве я могу быть в двух местах сразу?
— Вот потому вы и сидите на подхвате, — отрезала она. — Опыта ноль, а аппетиты — как у директора.
Руки сами сжались в кулаки. Я знала — завтра весь отдел будет перемывать этот разговор за обедом.
— Хорошо, — прошептала я. — Что мне делать?
— Архив. Три года бумаг валяются в хаосе. Разберёте — тогда и поговорим о ваших «настоящих» обязанностях.
— Но я же экономист, а не…
— А я тебе что сказала? — голос Марины Васильевны взвизгнул. — Ты здесь НИКТО. Не нравится — вон дверь.
Она удалилась, громко цокая каблуками.
Алёна подошла, когда начальница скрылась в кабинете:
— Не принимай близко к сердцу. Она со всеми новичками так.
— Как можно ТАК обращаться с людьми?!
— Да её саму лет десять назад так же ломали, — вздохнула Алёна. — Её начальница, Валентина Павловна, вообще людоедка была. Заставляла полы мыть после девочек из отдела. Теперь Марина Васильевна мстит миру.
Дома я выложила всё Сергею. Он аж привскочил:
— Да как она смеет?! Увольняйся немедленно!
— На что жить будем? — я беспомощно развела руками. — Твоей учительской зарплаты на ипотеку не хватит.
Он стиснул зубы, но промолчал.
**Неделю спустя.**
Архив оказался крошечной каморкой в подвале. Папки валялись вперемешку — договора 2018-го с накладными 2021-го. Лампочка мигала, как в плохом триллере.
Я только разобрала половину шкафа, как спустилась Марина Васильевна:
— Медленно.
— Я сортирую по видам документов…
— Переделать. По алфавиту.
— Но так неудобно искать!
— Я не спрашивала твоего мнения! — она развернулась и ушла.
Я плакала, перекладывая папки. Это была не работа — издевательство.
**Месяц спустя.**
Сегодня первый раз похвалили. После трёх недель, как я выбивала долги у контрагентов («Не слушать их нытьё! Требовать оплату жёстко!»), Марина Васильевна вызвала меня:
— Неплохо справляешься.
Она говорила о чём-то важном, но я ловила себя на мысли: мне уже всё равно. Клиенты орут? Пусть. Коллеги стонут от её придирок? Не моя проблема.
Сергей сегодня за ужином вдруг сказал:
— Ты стала… холодной.
Я не стала спорить.
Ночью плакала в подушку. По той Оле, что полгода назад верила в справедливость. Та Оля умерла. Вместо неё теперь кто-то другой — с каменным лицом и циничными фразами на языке.
Марина Васильевна была права. Здесь действительно выживают только те, кто готов сломаться.
Я сломалась.
