**Свекровь всё решила за нас**
— Как это решила? — Люба вскочила с дивана, обронив на пол недошитый детский кофточку. — Алевтина Семёновна, да вы с ума сошли! Это же наша квартира!
— Была ваша, — равнодушно ответила свекровь, раскладывая на столе бумаги. — А теперь будет Витькина с Танюшкой. Молодые, детей хотят завести, им жильё нужнее.
— Но мы с Лёшкой вам тоже дети! — голос Любы дрожал. — И внук у нас подрастает!
Алевтина Семёновна поправила очки, будто разговаривала с непонятливым ребёнком.
— Дети, конечно. Но Витя — старший сын, наследник. А ты, Любка, сама знала, за кого замуж шла. Младшеньким всегда труднее.
Люба почувствовала, как по спине побежали мурашки. Восемь лет брака, восемь лет жизни в этой квартире, которую они с мужем отремонтировали, куда принесли новорождённого Алёшку. И всё — в один миг лишиться?
— Где Лёшка? — спросила она, сдерживая дрожь. — Он знает о вашем решении?
— Знает, знает. В своей комнате сидит, нос повесил. Мужик, а ведёт себя как мальчишка.
Люба рванула в спальню. Лёша лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
— Лёшенька, скажи, что это шутка, — она села рядом, коснулась его плеча.
— Не шутка, — глухо ответил он. — Мама права. Квартира её, она и распоряжается.
— Как распоряжается? А мы что — не люди? У нас ребёнок, куда мы пойдём?
Лёша перевернулся. Глаза были красные, усталые.
— Мама говорит, можем к ней перебраться. Временно, пока своё не найдём.
— В одну комнату? Втроём? — Люба не верила ушам. — Алёшка где спать будет?
— Кроватку поставим. Влезем.
Она вскочила, зашагала по комнате.
— Не понимаю! Мы же семья! Ты работаешь, я подрабатываю, за коммуналку платим, продукты покупаем. Что случилось-то?
Лёша тяжело вздохнул.
— Витька с Танюхой расписались вчера. Пришли к маме, говорят, жить негде. Снимать дорого, на ипотеку не хватает. Вот мама и решила.
— А нам не помочь? Мы что — чужие?
— Мама считает, мы справимся. А Витьке уже тридцать шесть, пора обустраиваться.
Из кухни донёсся голос Алевтины Семёновны:
— Люба, иди сюда! Бумаги подписать надо.
Люба вышла. Свекровь сидела с ручкой, перед ней лежали документы.
— Какие бумаги? — насторожилась Люба.
— Формальность. Что претензий не имеете.
— Я ничего подписывать не буду!
Алевтина Семёновна сжала губы.
— Ну как знаешь. Только без твоей подписи всё затянется. А Витька с Танюхой ждать не могут — у них съёмная квартира до конца месяца.
— А мы можем? — вспыхнула Люба. — Нас можно на улицу выкинуть?
— Кто тебя выкидывает? — свекровь говорила так, будто Люба капризничала из-за пустяков. — У меня место есть, поживёте. Потом разберётесь.
В дверь вошли Витя с женой. Люба видела золовку только на праздниках — хрупкую блондинку с тихим голосом.
— Мам, мы пришли! — Витя обнял мать. — Как дела с документами?
— Да вот, Любка упрямится, подписывать не хочет.
Витя недоумённо посмотрел на неё.
— Люб, в чём дело? Мама же предлагает вам пожить у неё. Не на улице же оставит.
— Дело в том, — Люба сжала кулаки, — что это наш дом! Мы здесь восемь лет!
— Но квартира мамина, — пожал плечами Витя. — Ей решать, кому оставить.
Таня потянула мужа за рукав.
— Вить, может, не надо? Если они против…
— Да нет, всё правильно. Нам семью создавать. А Лёшка с Любкой ещё успеют на ноги встать.
В Любе закипела злость.
— Семью создавать? А Алёшка что — не семья? Ему два года, он здесь родился!
— Ну и что? — вступилась свекровь. — Маленький, не запомнит. А Витька с Таней взрослые, им стабильность нужна.
В прихожей раздался топот — это вернулась соседка тётя Глаша с прогулки, куда взяла Алёшку.
— Мама! — закричал мальчик и бросился к Любе.
Она подхватила сына, прижала к груди. Алёшка лепетал про собак и качели.
— Видишь, — сказала Алевтина Семёновна, — ребёнок и не переживает. Дети быстро привыкают.
— Но он привык к своей комнате, игрушкам!
— Игрушки возьмёте. А комната… невелика потеря.
Из спальни вышел Лёша. Посмотрел на брата, мать, жену с ребёнком.
— Мам, может, передумаем? — тихо спросил он.
— Поздно, — отрезала свекровь. — Уже с риелтором договорилась, завтра переоформляем. Витька, неси вещи, обживайтесь.
Когда они ушли, в квартире повисла тишина. Алёшка заснул на руках. Лёша сидел, уставившись в пол. Алевтина Семёновна складывала бумаги.
— Давайте обсудим, — начала Люба. — Может, найдём другой вариант?
Свекровь подняла глаза.
— Какой вариант? Всё решено.
— Но почему без нас?
— А чего спрашивать? Квартира моя, старшему сыну отдаю.
— А младший вам не сын?
Алевтина Семёновна помолчала.
— Сын. Но Витька — опора. А Лёшка… — она посмотрела на сына, — вечно за твоей спиной прячется, Любка.
— Мам! — Лёша вскочил.
— А что? Правду говорю. Сколько раз предлагала дело начать? А он — нет, на зарплату надеется.
Люба перехватила разговор:
— Лёша хорошо зарабатывает.
— Хорошо? — усмехнулась свекровь. — Тридцать тысяч. На эти деньги не разгуляешься.
— Я тоже работаю.
— В ателье. Швея. Не фонтан.
Люба покраснела.
— У меня руки золотые, клиентки очередь стоят!
— Ну да. А Таня — бухгалтер. Образование, перспективы.
— У меня тоже образование!
— Педагогическое. Которое тебе не пригодилось.
Лёша встал между ними.
— Хватит! Не унижай её.
— ДаОна крепче прижала к себе сына, переступила порог подъезда и шагнула в холодный вечер, понимая, что назад дороги нет.
