**Куртка стала яблоком раздора**
Сегодня с матерью случилась перепалка из-за дурацкой куртки. Прямо как в старые времена, когда мне было пятнадцать, и мы ссорились из-за длины юбки.
— Мама, что ты делаешь?! — вскрикнула Дарина, размахивая руками. — Это же новая куртка! Её только вчера купила!
— И что? — отрезала Галина Степановна, не отрываясь от швейной машинки. — Твоей Лизоньке холодно, а я руки-то из правильного места растила. Подшью рукава — будет впору.
— Но она стоила тридцать тысяч рублей! — голос дочери перешёл на визг. — Это моя зарплата за месяц!
Галина Степановна наконец подняла глаза, посмотрела на Дарину поверх очков.
— Зачем брала такую дорогую, если жалеешь? Купила бы за пять тысяч — ребёнок был бы в тепле.
— Ты не понимаешь! — Дарина схватилась за голову. — Это же бренд! Коллекционная вещь! Её нельзя переделывать!
— Отлично можно, — спокойно парировала мать, снова склонившись над тканью. — Уже полрукава отрезала. Машинка шьёт ровно, ткань хорошая.
Дарина бросилась к машинке, попыталась вырвать куртку.
— Отдай сейчас же! Не трогай её!
— Не дёргайся! — рявкнула Галина Степановна. — Строчку испортишь. Да и кричать на мать — не дело. Я тебе не дворовая швея.
В дверь влетела Лизонька в пижаме с мишками.
— Бабуля, мамочка, вы ссоритесь? — испуганно спросила она, глядя то на одну, то на другую.
— Никакой ссоры нет, лапушка, — сразу смягчилась Галина Степановна. — Бабушка тебе курточку переделывает. Завтра в школу пойдёшь — все залюбуются.
— Но мама плачет, — заметила девочка.
Дарина и правда утирала слёзы рукавом халата.
— Просто устала, — соврала она. — Иди, Лизонька, спать. Утром рано вставать.
Девочка нехотя поплевалась в комнату. Дарина дождалась, пока дверь закроется, и снова набросилась на мать.
— Мам, ну как ты не понимаешь? Я полгода на неё копила! Мечтала! А ты взяла и испортила!
— Испортила?! — вспыхнула Галина Степановна. — Помнишь платье на выпускной в детсаду? Все ахнули! А я три ночи не спала, чтобы тебя нарядной сделать.
— Это было двадцать лет назад! — всплеснула руками Дарина. — Сейчас другое время, другие вещи!
— Моды меняются, а мёрзнуть ребёнку никто не отменял.
Куртка, действительно стильная, с дизайнерскими молниями, лежала на столе, будто после операции. Один рукав уже укоротили.
Дарина плюхнулась на диван, уткнулась лицом в ладони.
— Мам, ну почему не сказала? Я бы Лизе другую купила. Детскую, по размеру.
— На какие деньги? — фыркнула мать. — На те гроши, что остаются после твоих кафе и кремов за две тысячи? Лизонька в прошлогодней куртке ходит, рукава по локоть!
— У неё есть нормальная куртка!
— Нормальная?! — Галина Степановна сняла очки, протерла их. — Она ей мала! Вчера из школы пришла — синяя от холода. Говорит, дети смеются, что в обносках ходит.
Дарина подняла голову.
— Она мне такого не говорила.
— Мне сказала. Даже плакала. Стыдно ей, бедняжке.
— Почему мне ничего?
— А ты когда дома бываешь? — жёстко спросила Галина Степановна. — Утром — на работу, вечером — в телефон, выходные — с подругами. Когда ребёнком заниматься?
Это было больно, потому что правда. Дарина пропадала на работе, стараясь обеспечить семью.
— Я не железная, мам. Одна тяну квартиру, еду, садик…
— Знаю, что тяжело, — смягчилась мать. — Но детство у Лизы одно. Потом не вернёшь.
— Я стараюсь… Просто хотелось хоть что-то для себя. Эта куртка… Она же как символ. Что я не просто выживаю.
Галина Степановна оторвалась от машинки, посмотрела на дочь.
— Что важнее: твой символ или ребёнок в тепле?
Дарина задумалась. Мать права — дочери нужна тёплая одежда. Но почему жертвовать именно её вещью?
— Можно было в магазин сходить, выбрать что-то…
— На что?! — вздохнула Галина Степановна. — Пенсия двенадцать тысяч. Половина — на коммуналку. Где взять на куртку?
— Я бы дала!
— Просить у дочери? Мне в шестьдесят лет унижаться?
— Да какое униженье! Мы же семья!
— Вот и я о том. Потому твоя куртка — внучке. Семью жалеть не надо.
Дарина поняла — спорить бесполезно. Мать упряма, как сибирский козёл. Раз решила — не переубедишь.
— Ладно, — сдалась она. — Доделывай. Но в следующий раз предупреди.
— Предупрежу, — кивнула Галина Степановна. — А теперь иди спать.
На пороге Дарина обернулась.
— А если не подойдёт?
— Подойдёт. Я мерку сняла, пока спала.
Утром Лиза проснулась в восторге. Куртка висела на стуле — будто новая.
— Бабуля, это мне?! — закричала девочка, хватая её.
— Тебе, солнышко. Примеряй.
Лиза надела куртку, закружилась перед зеркалом. Дарина, зевая, вышла из комнаты.
— Мама, смотри! Я теперь самая красивая!
Дарина осмотрела работу матери. Признать надо — сделано мастерски. Швы ровные, ткань не испорчена.
— Очень хорошо, — честно сказала она.
— И тепло, — добавила Галина Степановна. — Подкладку утеплила.
Лиза обняла бабушку.
— Спасибо! Ты лучшая!
— И мама твоя лучшая, — поправила Галина Степановна. — Это её куртка была.
Девочка уставилась на Дарину.
— Мам, ты мне свою отдала?
Та кивнула, комок подступил к горлу.
— Спасибо! — Лиза обняла её. — Вера Ивановна с пятого этажа говорила, такая дорогая!
Дарину кольнуло — даже соседи в курсе цен.
— Ничего, куплю новую, — соврала она.
— Можно сегодня в школу пойти в ней?
— Можно. Только береги.
После завтрака ЛизаКогда вечером Лиза вернулась из школы, счастливая и розовощёкая, Дарина вдруг поняла: никакая куртка не стоила этого света в её глазах.
