Дети моего мужа ненавидели меня всей душой. Так было с самого начала, и, кажется, так бы и продолжалось веcio. Но судьба распорядилась иначе: мой муж, осознав их жестокость, встал на мою сторону и преподал им урок, перевернувший всё с ноги на голову. Этот урок заставил их притихнуть, извиниться и, наконец, протянуть руку примирения.
Моего мужа зовут Дмитрий, и он — отец троих взрослых детей, каждому уже за двадцать. Когда мы познакомились в тихом пригороде Санкт-Петербурга, он был лишь тенью себя — прошло всего два года после смерти его жены. Он рано стал отцом, а затем остался вдовцом, один на один с горем и тремя детьми. Мы встретились случайно, и через год он решил представить меня своей семье. Но с первого взгляда я поняла — меня здесь не ждали. Я была чужой, незваной в их мире.
Мне 57, Дмитрию — 47. Разница в десять лет стала для его детей непреодолимым барьером. Мы знали друг друга девять лет, четыре из которых были помолвлены. Всё это время я пыталась найти с ними общий язык, но в ответ получала лишь холод и пренебрежение. Я переехала к Дмитрию лишь когда его чада разъехались по собственным квартирам. Но даже редкие встречи превращались в пытку — они то и дело вспоминали мать, бросали колкие фразы, давая понять, что я — захватчица, отнявшая у них отца. Я твердилась, что не претендую на её место, но мои слова терялись в пустоте.
Когда Дмитрий сделал мне предложение, их отношение стало ещё хуже. Они отпускали ядовитые замечания, насмехались, но я молчала, не желая обострять ситуацию. Я знала, сколько боли выпало на долю этой семьи, особенно Дмитрию, который тянул их в одиночку, разрываясь между работой и домом. Он вкалывал как лошадь, брал подработки, чтобы его дети ни в чём не нуждались — даже когда те выросли, он продолжал слать им деньги, пытаясь заполнить пустоту, оставленную матерью.
Несколько недель назад мы расписались. Свадьба была скромной, в загсе, без лишней помпы. Дети Дмитрия не пришли — сослались на «важные дела». Мы не расстроились: этот день был для нас, а не для них. Сэкономленные деньги вложили в мечту — медовый месяц в Сочи. Это был наш рай: ласковое море, золотой песок, роскошная вилла, где мы наконец могли вздохнуть свободно.
Но через два дня наш покой разрушили. На пороге стояли все трое его детей — Артём, Ольга и Варя. «Пап, мы так по тебе соскучились!» — слащаво пропели они. А потом Ольга, нагнувшись ко мне, прошептала: «Думала, от нас сбежишь?» Я онемела, но решила не портить момент. Мы провели им экскурсию по вилле, я заказала ужин, Дмитрий налил вина — старались быть гостеприимными. Но их замысел оказался куда гаже.
Я едва не лишилась чувств, когда Артём, глядя мне прямо в глаза, выдал: «Ты, старая развалюха! Всё ещё веришь в любовь? Эта вилла не для тебя. Мы её забираем, а вы с папой катитесь в свой убогий номер!» Руки дрожали, но я сжала зубы: «Пожалуйста, не разрушайте этот момент для нас. Дайте нам побыть счастливыми». Варя криво усмехнулась: «Счастливыми? Ты не заслужила ни папу, ни этот отдых! Убирайся!»
И тут раздался звон разбитого бокала. В дверях стоял Дмитрий, багровый от ярости, сжимая кулаки. «ВЫ СОВСЕМ ОБНАГЛЕЛИ?!» — его голос гремел, как удар грома. Они остолбенели, будто их ударили током. «Я отдал вам всё! Вкалывал как проклятый, кордоОн выхватил телефон, набрал номер охраны, и через минуту его дети, бледные от стыда и страха, молча покинули нашу виллу.
