Дочь уехала к тёте
— Мама, я больше не выдерживаю! — кричала Варя, швыряя портфель на пол. — Надоели твои нотации!
— Какие нотации? — Антонина Семёновна поднялась с дивана, где разбирала ученические тетради. — Я просто сказала, что уроки надо делать, а не в телефоне сидеть!
— Вот именно! Вечно одно и то же! Уроки, уборка, помощь по дому! А когда мне жить-то? Мне уже шестнадцать, если забыла!
— Не забыла! — голос матери дрогнул. — Именно потому, что тебе шестнадцать, ты должна понимать свои обязанности!
Варя демонстративно достала телефон и уткнулась в экран. Антонина Семёновна видела, как дочь переписывается, игнорируя её.
— Варя! Я с тобой разговариваю!
— А я не хочу! — девочка даже не взглянула на мать. — Надоело! У Катьки мама добрые слова находит, а ты только орёшь!
Антонину Семёновну кольнуло в груди. Орёт? Неужели она и правда только кричит?
— Варенька, родная, — попыталась смягчить тон. — Давай спокойно обсудим. Я не кричу, просто переживаю…
— Не переживай! — Варя резко подняла голову. — Лучше отстань! Тётя Галя говорит, что детям нужна свобода, а не надзор!
При упоминании сестры у Антонины Семёновны сжались кулаки. Галя, у которой своих детей не было, вечно раздавала советы. Легко рассуждать о воспитании, когда не носишь ответственности.
— Тётя Галя многое говорит, — осторожно ответила мать. — Но воспитываю тебя я, не она.
— Зря! — выпалила Варя. — Может, у неё я была бы счастливее!
Эти слова резанули больнее пощёчины. Антонина Семёновна отвернулась к окну, скрывая слёзы.
— Если так думаешь, езжай к ней, — прошептала она.
— Правда? — в голосе Вари прозвучала радость. — Ты не против?
Мать обернулась. Дочь смотрела с таким восторгом, будто получила царский подарок.
— Не против, — солгала Антонина Семёновна. — Раз тебе со мной так плохо.
Варя схватила телефон. Мать слышала обрывки разговора:
— Тётя Галя? Это я, Варя… Да, можно к тебе?… Мама разрешила… Правда? Завтра?
Десять минут щебетания, смеха, планов. Антонина Семёновна стояла у окна, глядя на пустой двор, чувствуя, как сердце рвётся.
— Мам, — Варя подошла сзади. — Тётя Галя сказала — приезжай хоть завтра. У неё комната свободная, она давно хотела меня позвать.
— Понятно.
— Ты не злишься?
Антонина Семёновна повернулась. Дочь сияла, но в глазах мелькнула тень сомнения.
— Нет. Если хочешь — поживи у тёти.
— Спасибо!
Варя обняла мать и умчалась собираться. Антонина Семёновна осталась на кухне. Механически мыла посуду, но руки дрожали, и тарелки звенели.
Как так вышло? Утром они были обычной семьёй — спорили, но любили. А к вечеру дочь уезжает.
Галя жила в центре, в роскошной трёшке. Работала директором, денег куры не клевали. Замуж не вышла — «мужчины мешают карьере».
Антонина Семёновна — полная противоположность. Учительница начальных классов, зарплата — гроши. Варя родилась, когда ей было двадцать три. Отец ушёл через год, заявив, что «не готов».
С тех пор Антонина Семёновна тянула дочь одна. Без нянь, без модных вещей. Зато с бессонными ночами, вечными тревогами и заботой.
А Галя приезжала раз в месяц, дарила дорогие подарки и рассказывала о «настоящей жизни» — путешествиях, ресторанах, театрах.
— Мам, можно я завтра утром уеду? — Варя появилась на пороге с сумкой.
— Можно.
— Ты меня проводишь?
— Конечно.
Вечер прошёл в тягостной тишине. Варя напевала, складывая вещи, мать делала вид, что занята делами. Но мысли крутились вокруг одного: дочь уходит.
Неужели она плохая мать? Слишком строгая? Но как иначе, когда растишь ребёнка одна?
Ночью Антонина Семёновна не спала. Прислушивалась, как Варя ворочается. Может, и та не спит?
Утром за завтраком дочь молчала.
— Не передумала? — осторожно спросила мать.
— Нет, — но голос дрогнул. — Просто… А тебе не будет одиноко?
— Будет, — честно призналась Антонина Семёновна. — Очень.
— Но ты же сама разрешила.
— Разрешила.
В автобусе молчали. Варя смотрела в окно, мать — на дочь. Такая умница, красавица… И так хочет уйти.
Галя встретила их улыбкой.
— Варюша, родная! — заключила племянницу в объятия.
— Тётя Галя, как я рада!
— Проходите, покажу твою комнату!
Квартира сверкала роскошью. Не чета их скромной хрущёвке.
— Вот твоё царство, — Галя распахнула дверь.
Варя ахнула. Комната — как из журнала: белоснежная мебель, шёлковые шторы, кровать с горой подушек.
— Всё для меня?
— Конечно! Живи, как королевна.
Антонина Семёновна стояла в дверях, чувствуя себя лишней.
— Мне пора, — сказала она.
— Мам, подожди! — Варя вдруг обернулась. — Может, чаю?
— Нет, спасибо. Дома дела.
Галя проводила сестру до двери.
— Не волнуйся, — прошептала она. — Варюше здесь хорошо будет.
— Только не балуй её слишком.
— Да ладно тебе!
На прощание Антонина Семёновна крепко обняла дочь. Та ответила объятием, но быстро выскользнула.
— Буду звонить.
Дорога домой длилась вечностью.
Дом опустел. Антонина Семёновна убиралась в Вариной комнате, хотя там и так было чисто. Проверяла тетради, но мысли путались.
Телефон молчал.
Вечером позвонила соседка:
— Тоня, а Варя-то куда с вещами?
— К сестре уехала.
— Поняла. А я уж испугалась — такая грустная была.
Грустная? Антонина СемёНо когда на следующее утро раздался звонок в дверь и Антонина Семёновна увидела на пороге Варю с покрасневшими глазами и сумкой в руках, она поняла, что дочка, как и она сама, не смогла прожить и дня без родного дома.
