Дети моего мужа ненавидели меня всей душой. Так было и так могло бы продолжаться вечно, но судьба сыграла с ними злую шутку. Мой муж, увидев их жестокость, встал на мою сторону и преподал им урок, перевернувший их мир с ног на голову. Этот урок заставил их сникнуть, извиниться и впервые протянуть мне руку.
Мой муж, Игорь Сергеевич, отец троих взрослых детей, каждому из которых уже давно за двадцать. Когда мы познакомились в тихом городке под Владимиром, он был словно призрак себя прежнего — всего два года прошло с тех пор, как он потерял жену. Он слишком рано стал отцом, а потом в один миг превратился в вдовца, оставшись наедине с горем и тремя детьми. Мы встретились случайно, и через год он решил представить меня своей семье. Но с первого взгляда я поняла: меня здесь не ждали. Я была чужой, незваной, словно лишний предмет в их давно сложившемся мире.
Мне 57, Игорю — 47. Десять лет разницы стали для его детей непреодолимой пропастью. Мы знали друг друга восемь лет, три из которых были помолвлены. Всё это время я пыталась достучаться до них, но каждый мой жест разбивался о ледяную стену. Я переехала к Игорю лишь после того, как его дети разъехались, начав самостоятельную жизнь. Однако редкие встречи превращались в пытку — они то и дело вспоминали мать, бросали колкие взгляды, давая понять, что я — узурпатор, занявший её место. Я повторяла, что не пытаюсь её заменить, но мои слова улетали в пустоту.
Когда Игорь сделал мне предложение, их ненависть вспыхнула с новой силой. Они шептались за его спиной, отпускали язвительные замечания, но я молчала, не желая усугублять конфликт. Я знала, сколько боли пережил он сам, растивший их один, разрываясь между работой и домом. Он работал как вол, брал двойные смены, чтобы дети ни в чём не знали нужды — даже когда они выросли, он всё равно присылал им деньги, пытаясь залатать дыру, оставленную их матерью.
Несколько недель назад мы поженились. Свадьба была скромной, в загсе, без лишней помпы. Дети Игоря не пришли — сказали, что у них «важные дела». Мы не расстроились: этот день был для нас, а не для них. Сэкономленные рубли мы вложили в мечту — поехали на медовый месяц в Сочи. Это был наш маленький рай: тёплое море, золотой песок, шикарная вилла, где мы наконец могли просто быть вместе.
Но на третий день всё рухнуло. На пороге стояли все трое его детей — Дмитрий, Алевтина и Любовь. «Пап, мы так соскучились!» — запели они слащавыми голосами. А потом Алевтина, наклонившись ко мне, прошипела: «Думала, от нас сбежишь?» Я онемела, но сделала вид, что не расслышала. Мы показали им виллу, заказали ужин, Игорь налил вина — старались сохранять лицо. Но их замысел был куда гнуснее.
Я чуть не упала, когда Дмитрий, глядя мне прямо в глаза, рявкнул: «Ты, старая развалина! Думаешь, заслужила это? Вилла будет наша, а вы с папкой валите в свой жалкий номер!» У меня задрожали руки, но я промолчала: «Пожалуйста, не губите это для нас. Дайте нам хоть немного покоя». Люба скривила губы: «Покоя? Ты его не заслужила! Ни папу, ни эту виллу! Проваливай!»
Раздался звон разбитого бокала. Игорь стоял на пороге, багровый от гнева, кулаки сжаты так, что побелели костяшки. «ВЫ СОВСЕМ ОДУРЕЛИ?!» — его голос ударил, как молния, я никогда не слышала его таким. Дети остолбенели, словно их ударили током. «Я отдал вам всю жизнь! Горбатился, как проклятый, а вы мне вот так платите?! Оскорбляете мою жену на нашем медовом месяце?!» — он шагнул вперёд, и в его глазах бушевал ураган.
Они залепетали оправдания, но он перебил их: «Кончено! Я устал от вашего хамства! Думали, я ничего не вижу? Как вы её травили все эти годы? Я терпел, надеялся, но хватит!» Он резко набрал номер, и через минуту появилась охрана. «Выведите их. Они здесь не гости», — бросил Игорь ледяно. Дети орали, цеплялись за мебель, но их увели — на лицах застыли унижение и страх. «Никогда больше не смейте так обращаться ни с ней, ни со мной. Это ваш последний урок», — крикнул он им вслед.
В тот же час Игорь позвонил в банк и заблокировал все их счета. Годы они жили за его счёт, купаясь в роскоши, а теперь остались ни с чем. «Пора взрослеть. Каждый поступок имеет последствия», — сказал он.
Следующие полгода были тяжёлыми. Без отцовских денег им пришлось искать работу, считать копейки, учиться жить по-настоящему. Но время лечит — они начали осознавать содеянное. Однажды ночью раздался звонок. Все трое, запинаясь, сказали: «Пап, прости… Мы были не правы. Можно начать заново?» Игорь посмотрел на меня, и я увидела слёзы в его глазах. «Можно», — тихо ответил он. «Всегда можно».
Так, шаг за шагом, они вернулись. Твёрдость Игоря спасла наш медовый месяц и выжгла из них былую спесь. Путь был трудным, но он неожиданно сблизил нас. Теперь в их глазах я вижу не злобу, а осторожную надежду — и это дороже всех слёз, что я пролила.
