— Всё, хватит! Собирай свои вещи и марш из моего дома! — кричала Галина Степановна, размахивая руками так, что люстра под потолком едва не закачалась. — Надоел твой бардак и безделье!
— Бабуля, ну чего орать! Соседи же услышат! — Денис попытался схватить её за руки, но она резко отпрянула.
— А пусть слышат! Пусть знают, какой у меня внук! — Галина Степановна всхлипнула, вытерла глаза подолом передника. — Двадцать три года, а ведёшь себя, как мальчишка! Ни работать не хочешь, ни учиться, только в свой компьютер уткнулся да в эти стрелялки играешь!
Денис тяжко вздохнул и плюхнулся на диван. Диван был старый, советский, пружины скрипели, но бабушка не решалась его выбросить — говорила, что ещё дед на нём отдыхал после смены на заводе.
— Я же объяснял: это не игры, а работа! В интернете деньги зарабатываю! — Денис говорил устало, будто в сотый раз повторял одно и то же.
— Какие деньги? — фыркнула Галина Степановна. — Кто за коммуналку платит? Кто хлеб покупает? Ты мне хоть копейку за полгода принёс?
Денис замолчал. Да, деньги домой он не приносил — всё, что зарабатывал на стримах, уходило на новую технику, игры и посиделки с друзьями. Бабушка не понимала, что теперь можно жить, не выходя из комнаты.
— То-то же! Молчишь, потому что сказать нечего! — Галина Степановна зашагала по комнате, шаркая тапочками. — А я что, до гробовой доски тебя кормить должна? У меня пенсия — гроши, а ты свет жжёшь сутками, холодильник опустошаешь!
— Бабуль, давай без крика…
— Без крика?! — взвизгнула она. — Сколько раз я без крика просила — устройся хоть охранником, хоть грузчиком! Нет, ты как барин на печи сидишь!
Галина Степановна шлёпнулась на табурет у окна и закрыла лицо руками. Плечи её дрожали. Денис почувствовал укол вины, но тут же подумал, что бабушка опять разыгрывает спектакль.
Но сейчас что-то было не так. Обычно она орала, потом успокаивалась и шла варить борщ. А сейчас сидела тихо, только всхлипывала.
— Бабуля, что случилось? — Денис осторожно тронул её за плечо.
— Таня Сергеевна померла, — прошептала бабушка. — Вчера в больнице. А я даже не знала, что она болеет.
Денис нахмурился. Таня Сергеевна была её подругой, вместе сидели на лавочке, ворчали на молодёжь и пили чай с вареньем.
— Соболезную… — пробормотал он. — От чего?
— Инфаркт. Внук её из Москвы приехал на похороны. Говорит, звал её к себе, а она отказалась — боялась мешать. А теперь что?
Денис присел рядом, неуклюже обнял бабушку. Она казалась такой маленькой и хрупкой рядом с его дылдовской фигурой.
— Ты боишься, что с тобой так же будет?
— Не боюсь, а знаю, — твёрдо сказала Галина Степановна. — Мне семьдесят два, Дениска. Я не вечная. А ты живёшь, будто я вечно буду тебе борщ варить и носки стирать.
Денису вдруг стало не по себе. Он и правда не задумывался, что бабушка стареет. Для него она всегда была той же энергичной женщиной, которая могла и подзатыльник дать, и пирожков напечь.
— Хочу, пока ещё жива, чтобы ты на ноги встал, — продолжала она. — А не потом, когда меня не будет, а ты как беспомощный птенец останешься.
— Бабуль, ну что ты… — Денис крепче обнял её.
— Не балуй, — она встала и подошла к окну. — Смотри.
За окном была осень, серое небо, лужи. Молодая мама с ребёнком шла через двор, мальчишка в синей куртке прыгал по лужам, а она кричала ему: «Васенька, перестань!»
— Видишь? — показала Галина Степановна. — Она одна сына растит, на хлеб зарабатывает, а ребёнок хоть и озорной, но крепкий, здоровый. А у нас что? Я тебя нянчу, как младенца, а ты даже носки свои постирать не можешь.
Денис молчал. После гибели родителей он остался с бабушкой, когда ей было под шестьдесят. Она работала на двух работах, продала дачу, чтобы он мог учиться. А он бросил институт и сидел дома.
— Я сама виновата, — хмуро сказала Галина Степановна. — Избаловала. Всё за тебя делала. Думала — помогаю. А получилось — испортила.
— Не говори так, — Денис подошёл к ней.
— Хорошие бабки учат внуков жить без них, — вздохнула она. — А я тебя к себе привязала.
Он вдруг заметил, какие у неё морщины стали глубокие, пальцы худые. Когда это случилось?
— Может, не надо меня выгонять? — тихо спросил он. — Я исправлюсь.
— Сколько раз ты это говорил? — она покачала головой. — Нет, пока я тут, ты не изменишься. Иди к Сашке, он тебя звал. Живи у него, работай, деньги копи.
Сашка — его друг с института, снимал комнату в общаге. Работал тестировщиком, жил скромно, но сам по себе.
— А если не получится?
— Получится, — твёрдо сказала бабушка. — Ты не дурак, просто лентяй. Поголодаешь — быстро поумнеешь.
За завтраком молчали. Денис собирал вещи — одежду, ноутбук, пару книг. Всё уместилось в рюкзак и два пакета «Ашана».
— На дорогу возьми, — сунула ему бабушка тысячу рублей.
— Не надо…
— Возьми. В последний раз просто так даю.
У подъезда он обернулся. Бабушка стояла у окна, маленькая, в стареньком халате.
— Я тебя люблю, — крикнул Денис.
— И я тебя, — кивнула она. — Потому и гоню.
В автобусе было душно. Сашка обрадовался, сказал: «Живи, пока не встанешь на ноги».
Через неделю Денис устроился в магазин техники. Через месяц снял угол. Через полгода позвонил бабушке:
— Можно в гости?
— Можно, — ответила она.
На кухне пили чай с пряниками.
— Институт закончить хочу, — сказал Денис.
— Правильно, — ки— Ну вот видишь, — улыбнулась Галина Степановна, наливая ему ещё чаю, — а говорил, что без меня пропадёшь.
