– Не смей трогать меня! – резко одёрнула руку Светлана, отстраняясь от прикосновения сестры. – Двадцать лет назад надо было думать!
– Света, пожалуйста, выслушай, – тихо попросила Антонина, стоя в дверях с поблёкшими ромашками в руках. – Я не хотела тогда…
– Не хотела? – голос Светланы дрогнул от гнева. – Ты увела у меня жениха за неделю до свадьбы! За неделю, Тоня! Платье уже висело, гости созваны!
Антонина сделала шаг вперёд, но Светлана преградила ей путь, крепко уперев руку в дверной косяк.
– Уходи. Я не хочу тебя видеть.
– Но мама умирает! – голос Антонины дрожал. – Она просит нас помириться! Хочет увидеть нас вместе перед…
Светлана напряглась, но лицо оставалось холодным.
– Тогда бы подумала об этом раньше. Когда ты с Артёмом целовалась у всех на глазах в мой день рождения.
Антонина опустила цветы, смахнула слезы рукавом шубки.
– Света, я виновата, но прошло столько лет…
– Для меня будто вчера, – резко оборвала Светлана и захлопнула дверь.
Она прислонилась к двери и медленно сползла на пол. Руки дрожали. Двадцать лет, а боль была всё та же – острая, живая.
Закрыв глаза, она вспомнила себя двадцатипятилетнюю, счастливую. Артём Никитич Волков, инженер с соседнего завода, статный, умный, внимательный. Год ухаживаний, предложение, свадьба на носу.
А Тоня тогда только из университета вернулась – молодая, кудрявая, с ямочками на щеках.
Телефон зазвонил. Звонила тётя Галя, соседка мамы.
– Алло, – сдавленно ответила Светлана.
– Светочка, маме хуже, – голос тёти дрожал. – Доктор говорит – дни сочтены. Тоня не отходит, а тебя всё спрашивает.
– Тётя Галя, я не могу… не могу с ней рядом…
– Да что за ерунда! – всплеснула руками старушка. – Мать уходит, а вы как кошка с собакой! Из-за мужика, который давно с третьей женой живёт?
– Не из-за мужика, – прошептала Светлана. – Из-за предательства.
Она положила трубку, подошла к окну. Во дворе дети играли, жизнь шла своим чередом. А где-то там, в соседнем квартале, умирала её мама, которую она не видела полгода.
Светлана взяла старый альбом. Вот они с Тоней в детстве – две косички, одинаковые платья. Вот школьные годы – она старше, Тоня чуть сзади, но уже яркая, заметная.
А вот фото с того рокового дня. Все вместе – она, Артём, Тоня. Артём обнимает её за плечи, но взгляд – на Тоню.
Как же она не заметила?!
В тот вечер они пошли в кафе. Тоня надела новое платье, все мужчины оборачивались. Артём был странный, рассеянный.
– Артём, ты чего такой? – держала она его под руку.
– Устал просто, – улыбнулся он натянуто.
А Тоня напротив смеялась, кудри прыгали. Артём смотрел на неё всё чаще.
– Тонечка, расскажи ещё, – просил он. – У тебя так здорово получается!
Через неделю Артём перестал звонить. «Работа, завал». А в пятницу перед свадьбой всё рухнуло.
Светлана пришла домой, мама плакала на кухне, Тоня стояла у окна.
– Что случилось?
– Люся, садись, – голос матери дрожал.
Тоня обернулась:
– Прости… я не хотела… мы полюбили друг друга…
Мир остановился.
– Ты встречалась с моим женихом?!
– Мы боролись… но не смогли…
Светлана ударила её. Разбила стакан о стену. Заперлась в комнате.
Свадьбу отменили. Через месяц Тоня и Артём расписались. Светлана не простила.
Мама пыталась мирить.
– Или я, или она, – говорила Светлана.
И вот теперь мама умирала.
Светлана потянулась к телефону.
– Тётя Галя, я приеду.
В маминой квартире было тихо. Тоня сидела у кровати, держа маму за руку. Она постарела, поседела, но глаза – всё те же, мамины.
– Света? – Тоня подняла голову. – Ты пришла…
– Пришла.
Мама прошептала, не открывая глаз:
– Девочки мои… обе здесь…
Светлана взяла её вторую руку.
– Мы здесь, мама.
– Прости меня, – заплакала Тоня.
Светлана посмотрела на сестру, на их руки, сплетённые над матерью.
– Я прощаю. И ты меня прости.
Мама умерла на рассвете, держа их руки.
А они сидели рядом – уже не враги, просто две сестры, потерявшие самое дорогое.
**Какой же глупой была её гордость**, – подумала Светлана. – **Сколько времени украла у себя сама**.
