Трое взрослых — одна кухня
Проснулась Антонина Семёновна, как всегда, на рассвете. Десятилетия фабричного графика приучили её вставать с петухами, даже спустя пять лет после пенсии. Накинула тёплый платок, побрела на кухню ставить самовар.
В прихожей зашуршали шаги. Скрипнула дверь, и на пороге появился Виктор, её сынок. Бритый, подтянутый, в выцветшей тельняшке — хоть сейчас на подводную лодку.
«Доброго здоровьица, мам», — промычал он, протирая заспанные глаза.
«И тебе, Витенька», — отозвалась Антонина Семёновна, доставая баночку с цикорием. «Что так рано-то?»
«На смену спешу. Сегодня важная отгрузка».
Виктор распахнул холодильник, принялся выкладывать на стол провиант: масло пахучее, колбасу копчёную, чёрный хлеб.
«Сынок, ты бы за собой прибирал», — вздохнула мать, глядя на раскиданные упаковки.
«Щас, мам. Бутер только соберу».
Тут из спальни донеслись торопливые шаги, и на кухню впорхнула Наденька, Викторина жена. Женщина-птичка в строгом костюмчике, с косичкой туго заплетённой.
«Чайку бы», — бросила она, направляясь к самовару. «Антонина Семёновна, где моя чашка, с васильками?»
«Какая ещё с васильками?» — удивилась свекровь. «Все чашки в буфете».
«Ту, что я из Гжели привезла! Просила же никому не трогать».
Антонина Семёновна нахмурилась. Не по нутру ей эти делёжки — твоё, моё.
«Надь, да какая разница-то?» — встрял Виктор, намазывая горчицу на хлеб.
«Тебе — нет, а мне — есть», — отрезала Надежда.
Повеяло морозцем. Надежда схватила первую попавшуюся кружку, налила чаю. Лицо — будто туча перед грозой.
«Вить, ты не забыл, что сегодня Людмила приезжает?»
«Ну?»
«Продуктов закупить надо. Я список составила».
Шурша, достала из сумочки листок, положила рядом с мужниным бутербродом.
«Да зачем столько-то?» — Виктор пробежал глазами по списку. «На полквартала хватит!»
«Гостья ведь! Хочется встретить по-человечески».
Антонина Семёновна, стоявшая у печки и мешавшая кашу, не выдержала:
«А я, значит, по-свински встречаю? Полвека людей за стол сажала — никто не жаловался».
«Я не то хотела сказать», — замялась Надежда. «Просто у Люды диета особая. За питанием следит».
«Диета!» — фыркнула свекровь. «В наше время ели что Бог пошлёт — и слава Тебе, Господи!»
Виктор почуял, как воздух сгущается. Быстро прожевал бутерброд, встал из-за стола.
«Ладно, бабы, я пошёл. Вечером разберёмся».
«Куда пошёл?» — вспыхнула Надежда. «А продукты?»
«Ты же сама список писала!»
«Написать — не купить!»
«Надь, успокойся. После смены забегу в магазин».
«После смены поздно будет! Люда к шести!»
Грохнула чугунная сковорода — обе женщины вздрогнули.
«Хватит!» — рявкнула Антонина Семёновна. «Витя, на работу ступай. Надь, не кипятись. Сама схожу, сама приготовлю. Как-нибудь без ваших диет обойдёмся».
Надежда открыла рот, но Виктор ловко чмокнул её в щёку и юркнул в прихожую.
«До вечера!» — донёсся уже из-за двери.
Щёлкнул замок. Две женщины остались наедине.
Молча разливала Антонина Семёновна кашу по тарелкам. Надежда стояла у окна, допивала чай, поглядывала на ходики.
«Антонина Семёновна…» — начала она наконец. «Я не хотела вас обидеть. Просто…»
«Просто что?»
«Просто… Тесно нам здесь. Одной хозяйке места на этой кухне — другой уже впритык».
Пожилая женщина шлёпнула половник, уставилась на невестку.
«И что предлагаешь? Чтоб я в своём же доме по углам пряталась?»
«Нет! Но может, договоримся? Обязанности поделим?»
«Поделим?» — Антонина Семёновна даже фыркнула. «Детка, я на этой кухне ещё когда твой Витька в пелёнках былНаконец, после долгих споров и недомолвок, они нашли хрупкий компромисс — научились уступать друг другу, беречь то общее тепло, что когда-то растопило лёд между ними, и теперь, спустя годы, их семья стала крепче, а кухня — просторнее, потому что в ней поселилось понимание.
