Она звалась Полина.
Шла по Москве, опустив взгляд — не от печали, а ища потерянные пуговицы.
Каждую найденную — на тротуаре, в парке, на сиденье автобуса — она подбирала и прятала в карман.
Без разницы, большая или мелкая, новая или потертая. Брала любую.
Дома у неё был ящик, полный сиротливых пуговиц.
Но собирала Полина их не от прихоти.
Каждый вечер доставала шкатулку для шитья и пришивала их к старому одеялу.
Одну за другой.
Без порядка.
Без симметрии.
Говорила, каждая пуговица — это что-то, потерянное кем-то невзначай: пальто, рубашка, воспоминание, целый день.
Некоторые спрашивали, зачем ей это.
Она отвечала:
— «Потому что пришивать потерянное помогает мне чувствовать себя менее разбитой.»
Знала, не вернуть их владельцам. Но хотя бы заботилась о них. Давала им место. Напоминала, что они всё ещё существуют.
Со временем её одеяло стало мозаикой из сотен маленьких потерь, подобранных и прилатанных.
И сейчас Полина шагает по городу, глаза устремлены к земле.
А когда кто-то бросает ей: «Теряешь время зря!», она улыбается про себя и думает:
«Ничего. Есть вещи, что найти дано лишь тем, кто смотрит под ноги.»