**Дневник.**
Вечер. Чувствую себя разбитой, будто по мне проехал грузовик. Всё началось с обычного ужина, а закончилось… Нет, лучше по порядку.
Витя вдруг ударил кулаком по столу — чашки подпрыгнули, чай расплескался.
— Хватит! — его голос прозвучал, как нож. — Терпеть больше не могу! Живите где хотите, но только не здесь!
Я выронила спицы, клубок шерсти покатился по полу, оставляя за собой розовую нитку. Ольга, моя дочь, вскочила, схватила мужа за рукав:
— Витя, опомнись! Что ты несешь?
— Я трезв, как стекло, — он рванул руку назад и повернулся ко мне. — Ирина Геннадьевна, говорю прямо: съезжайте. Неделя на сборы.
Я встала. Ноги дрожали, но спина — такая непокорная! — оставалась прямой.
— Витенька, чем я тебя обидела?
Он горько рассмеялся:
— Обидела? Ты тут хозяйничаешь, будто дом твой! Всё знаешь лучше: как детей растить, как суп варить, даже куда мне носки класть!
Ольга встала между нами:
— Да что ты несёшь? Мама нам помогает!
— Помощь? Нет, Оль, это диктат! Вчера при соседях отчитывала, будто я пацан, за то, что поздно пришел. Позавчера ругала, что рубашку не в тот шкаф повесил!
Я снова опустилась на диван. Горло пересохло, сердце колотилось, как бешеное. Неужели я так всем надоела?
— Если что не так сказала… — начала я.
— Каждый день «не так»! То дети шумят, то суп недосолен, а если я с женой наедине остаться хочу — ты тут как тут с «мудрыми» советами!
Ольга заплакала. А я? Я просто сидела, слушала и думала: «Господи, неужели всё так плохо?»
Из детской позвала Настенька — проснулась от криков:
— Бабуля, иди ко мне!
Я встала, но Витя перегородил дорогу:
— Пусть мать идет. Хватит бабушкиных сюсюканий!
Ольга взорвалась:
— Да что с тобой?!
— Я хочу нормальную семью! Чтобы жена готовила, а не тёща! Чтобы дети ко мне шли, а не к ней!
Настя выбежала в пижамке, в слезах:
— Папа, почему ты злишься на бабулю?
Витя смягчился только на секунду:
— Мы просто… разговариваем громко.
— А почему она плачет?
Я быстро вытерла лицо:
— Я не плачу, зайка. Просто устала. Иди спать.
— Не хочу! Хочу с бабушкой! — она прижалась ко мне, а Витя рявкнул:
— В кровать, сию минуту!
Настя расплакалась. Ольга увела её, а я осталась одна под тяжелым взглядом зятя.
Позже, когда все успокоились, Ольга уговаривала меня:
— Мам, он просто устал…
Я смотрела в окно. На лавочке во дворе сидела тетя Люда из пятой квартиры — живет одна, никому не мешает. А я?
Из спальни донесся крик Ольги:
— Как ты смеешь так говорить про маму?!
Потом тихий ответ Вити… и снова крик:
— Нет! Она останется!
Я закрыла глаза. Из-за меня дети ругаются. Из-за меня в доме скандалы.
Утром Витя ушел на работу, даже не попрощавшись. Настя за завтраком спросила:
— Бабуля, а правда, что ты уедешь?
Я замерла. Значит, слышала…
Ольга поспешно ответила:
— Кто тебе такое сказал? Бабушка никуда не денется!
Но я видела — дочь и сама не верит своим словам.
Днем зашла тетя Люда за солью, взглянула на меня и сразу поняла:
— Витя-то тебя выжил?
Я молчала, а она покачала головой:
— Мужики… Им кажется, тёща — как кость в горле.
Вечером Ольга предложила:
— Мам, давай снимем тебе комнату. Я подработаю…
Но я видела — денег нет.
А Витя? Он молчал. Упрямо, зло…
Когда все уснули, я достала чемодан.
Значит, так. Уйду. Без сцен, без истерик. Пусть у них будет мир.
Куда? Не знаю. Но это уже не важно. Главное — не быть обузой.
Записала — и словно камень с души. Завтра новый день. Или новая бездначность…
