**Дневниковая запись**
Сегодня в маршрутке произошёл разговор, который заставил меня задуматься.
Едва запрыгнув в автобус у поликлиники, я протиснулась к окну, держа сумку с лекарствами. В ушах ещё звучали слова врача: «Людмила Степановна, операция необходима. Ждать нельзя».
— Передайте за проезд, — попросила я, протягивая деньги через весь салон.
— А почём сейчас? — спросил пожилой мужчина в кепке.
— Сорок рублей, — буркнул водитель.
— Жить стало дорого, — вздохнул мужчина, копаясь в кармане потрёпанной куртки.
Я молча кивнула. Раньше за двадцать рублей ездили, а теперь за сорок — и то трясёт, как на телеге.
— Дядя, а вы не скажете, где здесь детская больница? — обратилась к нему молодая девушка с младенцем.
— Как раз мимо поедем. К врачу?
— Да, педиатр. Кашель не проходит. — Она поправила одеяльце, укрывая малыша.
Я разглядела ребёнка — кроха, месяца три. А мать сама выглядела лет на восемнадцать, не больше.
— А где отец? — влезла в разговор дородная тётка в клетчатой шали. — Жену с грудничком одну по больницам гоняет?
Девушка покраснела:
— Он… на работе. Не отпускают.
— На работе, — фыркнула тётка. — Знаем мы эти работы. Пивная да карты, а жене крутись как хочешь.
— Татьяна Игнатьевна, ну зачем так, — вмешалась старушка с вязанием. — Может, правда занят.
— Антонина Петровна, да вы просто добрячка, — покачала головой Татьяна. — Мой покойный муж, царство ему небесное, хоть на край света — но с больным ребёнком шёл. А нынешние мужики только права качают.
Я слушала и думала о своём Василии. Он тоже бросал всё, если я заболею. А теперь лежит на Митинском, и на операцию идти придётся одной.
— А рожать ещё планируете? — допытывалась Татьяна.
— Мы… не думали пока, — смутилась девушка.
— Не думали! — взвизгнула Татьяна. — А голову когда думать собирались?
— Бог дал ребёнка — значит, так надо, — урезонила её Антонина.
— Бог дал, а кормить-то кто будет? — огрызнулась Татьяна. — Сама ещё дитя, а уже мать.
Девушка прижала малыша и отвернулась. Губы у неё дрожали.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Катюша, — прошептала она.
— Катенька, не слушай её, — кивнула я в сторону Татьяны. — Главное, что малыш есть.
— Да какой он здоровый, если кашляет! — не унималась Татьяна. — Небось, продули где-то.
В автобусе повисла тишина. Водитель включил радио — заиграл «Клён» Любэ.
— Вот музыка, — оживился мужчина в кепке. — Не то что нынешний шум.
— Верно, — вздохнула Антонина. — Раньше и песни были душевные, и люди добрее.
— Люди те же, — заметила я. — Просто время другое. Раньше в коммуналке все друг друга знали, а сейчас соседей по лестнице не помним.
— И правильно! — огрызнулась Татьяна. — В коммуналке жизнь — ад. Все в твой суп нос суют.
— Зато помогали, — возразила Антонина. — Заболеешь — и борщ принесут, и в аптеку сходят.
— А сейчас разве не так? — спросила Катя.
— Редко, — покачала головой Антонина. — Живу в доме десять лет — и половины имён не знаю.
Я вспомнила свой подъезд. Только бабка Маня с первого этажа да семья грузин на третьем, которые кивают при встрече. Остальные — тени.
— Вы где живёте? — спросила я у Кати.
— В общаге на Текстильщиках.
— С ребёнком?! — ахнула Антонина.
— Ничего, — Катя попыталась улыбнуться. — Соседи помогают.
— А родители? — не унималась Татьяна.
— Мама в Вологде. Отца нет.
— Ну ясно, — хмыкнула Татьяна. — Совсем одна.
Василий и я тоже начинали впроголодь. Он — слесарем, я — в бухгалтерии. Но были молоды, вместе.
— Всё наладится, — сказала я Кате. — Главное — держаться.
— Легко говорить, когда денег нет, — буркнула Татьяна.
Автобус остановился у больницы. Катя собралась выходить.
— Поправляйтесь, — пожелала Антонина.
— Спасибо, — улыбнулась Катя и вдруг обернулась ко мне: — А вы… не переживайте. Всё устроится.
— Спасибо, родная.
Когда она вышла, мужчина в кепке неожиданно сказал:
— У меня знакомый хирург. Может, посоветует насчёт операции. Бесплатно.
Он дал номер. Я записала дрожащими пальцами.
— Люди должны помогать, — пробормотал он.
Татьяна молчала, глядя в окно.
…
Вышла на своей остановке. Проблемы никуда не делись, но на душе стало легче.
Мир, возможно, не так уж жесток, если в нём ещё есть те, кто готов протянуть руку.
**Вывод:** Иногда достаточно одного доброго слова, чтобы в чужой жизни появился проблеск надежды.
