Я хочу отдать сына бывшему мужу. Ребёнок словно с цепи сорвался, а у меня больше нет сил.

Моему Вадиму двенадцать. Если бы десять лет назад мне сказали, что я подумаю о таком, я посмеялась бы в лицо тому пророку. Но сейчас я на грани, задыхаюсь от безысходности, чувствую, как жизнь ускользает сквозь пальцы. Я не выплываю, а вокруг — ни души.

Он стал чужим. Спорит, хлопает дверью, лезет в драки, приносит домой то, что не его. А когда спрашиваю — смотрит в пол, бросает: «Ну взял, и что?» Телефон не умолкает: то директор, то классная, то мама какого-нибудь Витьки из параллели. Каждый звонок — как нож под рёбра, каждый день — как ходьба по битому стеклу.

Мы с супругом разошлись давно. Бабушка живёт через дорогу, в нашей Череповецкой глуши, но толку от неё — как от козла молока. Только наставления да причитания, от которых сжимаются кулаки. Заглянет на полчасика, обдаст упрёками и уйдёт, оставляя горечь на губах. Так что Вадим — только на мне. Я кричу, умоляю, лишаю карманных рублей — бесполезно. Он смотрит на меня с вызовом, будто знает: всё, что я говорю, — пустой шум.

Недавно — новый взрыв. В его рюкзаке обнаружила чужой телефон — явно дорогой.

— Вадим, это откуда? — спросила я сквозь зубы, чувствуя, как внутри закипает гнев.

— Нашёл, — буркнул он, даже не подняв взгляда.

— Где?!

— У школы.

— Врёшь! — сорвалась я. — Это же воровство!

— Какое воровство? — пожал плечами. — Посмотреть хотел.

Я сжала кулаки, сердце колотилось, как бешеное.

— Завтра вернёшь!

Он посмотрел на меня с холодным упрямством, от которого дрожь пробежала по спине.

— Не пойду.

— Как это не пойдёшь?! — закричала я, чувствуя, как теряю почву под ногами.

— Не пойду — и всё.

Слёзы хлынули сами, а он развернулся и ушёл в комнату, будто ничего не случилось. Будто моё отчаяние — просто фон, не стоящий внимания.

На следующий день позвонила его отцу, Игорю. Голос дрожал, но выложила всё:

— Я больше не могу. Вадим ворует, огрызается, от рук отбился. Может, возьмёшь его? Ему нужен мужчина рядом.

Игорь затянул паузу, потом тяжело вздохнул:

— Лен, ты же знаешь — я вкалываю с утра до ночи. Где мне его воспитывать?

— А у меня, по-твоему, есть время?! — голос сорвался. — Я одна! Бабка только пилит, что я его запорола. Ты занят, я на разрыв — никто не поможет?!

— Но ты же мать… — начал он.

— А ты отец! — перебила я. — Или это слово ничего не значит?

Он что-то промямлил насчёт «разберусь» и бросил трубку. А вечером пришла мать. Я решилась сказать ей о своём решении — и огребла по полной.

— Ленка, ты совсем крыша поехала?! — завопила она, ещё до того, как я договорила. — Отдать сына отцу? Да ты очнись!

— Мам, я сдаюсь. У меня нет сил.

— Не ной! Родила — терпи! Кто так делает?!

— А ты когда помогала?! — вырвалось у меня. — Только критикуешь! Я одна тащу это всё — ни мужа, ни поддержки, никого!

Она хлопнула дверью, а я осталась на кухне, глядя в стену. Может, я и правда плохая мать? Может, это моя вина, что Вадим огрызается и ворует? Но потом думаю: я же не робот. Устала быть и матерью, и отцом, устала тащить этот воз одна. Да, я мать, но Игорь — отец. Почему мне одной отвечать за всё?

С тех пор Вадим замкнулся, сидит в комнате, избегает меня. А я жду звонка от Игоря. Решила: если не перезвонит — сама наберу. Может, возьмёт сына? Или мне надо копать глубже, искать в себе силы? Не знаю. Хочу спасти его, но сама тону. Кто протянет руку?..