Пропавший пазл
Анна сошла с поезда на вокзале родного Старгорода. Всё те же разбитые дороги, ухабы глубиной по колено. В дождь они превращались в озёра — ни проехать, ни пройти. Теперь ямы стали ещё глубже. Сначала она хотела идти пешком, но передумала: то тут, то там путь преграждали огороженные траншеи. Приходилось петлять по проезжей части.
У автобусной остановки тоже зияла яма. Разве никому нет дела до этих дорог? Жители смирились? Или городские чиновники просто оглохли от жалоб?
Анне казалось, будто улицы стали уже, а город — теснее. Может, из-за разросшихся лип вдоль тротуаров, а может, она просто переросла этот город своего детства.
Обогнув очередную яму, она дождалась автобуса на следующей остановке. С удивлением заметила валидаторы — теперь можно платить за проезд картой. «Прогресс добрался и до нашего провинциального уголка», — подумала она.
У родительского дома ей встретилась женщина. Лишь пройдя мимо, Анна вспомнила: это же тётя Зина, их соседка. Как она постарела… А мама? Сердце сжалось от внезапного чувства вины.
У подъезда она замерла. Домофон. Сюрприз не получится. Может, кто-то выйдет? Анна решила подождать. Солнце палило немилосердно. Отойти в тень — рискуешь пропустить выходца.
Вдруг домофон запищал, и дверь распахнулась, выпуская женщину с болонкой. Та завизжала, заливаясь лаем. Пока хозяйка её успокаивала, Анна юркнула внутрь.
Скрипя, подъехал разукрашенный похабными надписями лифт. Анна не решилась в него зайти — вспомнила, как однажды застряла здесь с отцом на Новый год. В тесной кабине ей стало душно, пот липкой плёнкой выступил на спине. Тогда папа сказал, что это клаустрофобия. Позже страх прошёл, но доверия к этому лифту не осталось.
Она поднялась пешком по обшарпанной лестнице. И вот знакомая дверь, обитая дерматином. У соседей — новые, железные.
Анна нажала кнопку звонка и тут же отдёрнула руку. Звонка не было слышно. Она уже собралась нажать снова, как щёлкнул замок. В щель показалась половина маминого лица — теперь оно было на уровне её груди. Раньше они были одного роста. Слезящиеся глаза всматривались мгновение, потом дверь распахнулась.
— Аннушка! — вскрикнула мать.
Глаза её заблестели. В горле у Анны запершило. В последние годы они лишь ссорились. Казалось, мать нарочно отталкивала всех: сначала ушёл отец, потом и она.
Отца она не особо любила. Даже когда они жили вместе, он мало интересовался её жизнью. Редко куда-то выбирались втроём, а вдвоём — всего раз. Но его уход больно ударил по ней.
Родители вечно ругались. Анна затыкала уши от маминых криков. Когда отец ушёл, та обратила весь свой гнев на дочь. Анна удивлялась: как её отец — видный, статный мужчина — мог связать жизнь с такой простой женщиной? Мама одевалась бесхитростно, вещи брала на рынке или в дешёвых магазинах. Вечная «химия» на голове.
Однажды, делая уроки, Анна услышала с кухни перепалку. Мать кричала: «Любовница!» Отец отрезал:
— Квартиру оставляю вам с дочкой.
— О дочке вспомнил?! — парировала мать.
Потом он зашёл в её комнату.
— Прости. Так вышло. Буду помогать. Если что — звони.
Не глядя на неё, он положил на стол листок с номером и вышел. Телефона дома не было — мать считала мобильники блажью.
На следующий день, пока Анна была в школе, отец забрал вещи. Вернувшись, она застала мать в слезах.
— Полюбуйся! Как вор, укралАнна обняла мать, и в тот миг, будто потерянный пазл, наконец встал на своё место.
