**«Пустышка»**
Алевтина проснулась среди ночи, приподнялась на локтях. Увидела под дверью в прихожую узкую полоску света. Дмитрий вернулся. Который час? Пожаловалась себе, что всё никак не купит будильник с подсветкой.
Свет под дверью погас. Алевтина опустилась на подушку, закрыла глаза, старательно изображая сон. Крадущиеся шаги мужа замолкли у кровати. На несколько тягучих мгновений воцарилась тишина. Потом — шорох одежды. Дмитрий разделся и, осторожно, чтобы не задеть её, лёг рядом.
— Дмитрий? — позвала Алевтина.
— М-м? Что? — пробормотал он, делая вид, что она его разбудила.
— Ты давно пришёл? Я не слышала, — солгала она.
— Давно, спи, — неестественно громко зевнул Дмитрий и отвернулся.
Алевтина больше не могла уснуть. Она слышала, что и Дмитрий не спит, притворяется. Актер из него никудышный. Только причины бессонницы у них были разные. Она сбросила одеяло, встала и побрела на кухню.
Пила воду мелкими глотками, ругая себя. «Почему не спросила прямо? Не дала понять, что знает? Чего боится? Остаться одной? Да. Но разве она не одна уже?» Поставила стакан в раковину и вернулась в постель.
Дмитрий спал — на этот раз по-настоящему. А Алевтина снова лежала без сна. «Устроить сцену? Выплеснуть на него злость, высказать всё, что накипело? И что? Станет легче? Вернёт прошлое? Нет. Но так дальше нельзя».
Когда в окнах забрезжил рассвет, она встала. Зашла в ванную и сразу заметила торчащий из приоткрытой стиралки рукав голубой рубашки — той самой, что подарила мужу недавно. Вытащила её, села на край ванны. От ткани тянуло едва уловимым запахом дорогих духов. Скомкала рубашку и швырнула обратно. «Хватит. Нельзя терпеть, резать душу по частям. Лучше один раз, но разом». Включила душ. Тёплая вода смывала слёзы, но облегчения не приносила.
Пока грелся чайник, подводила глаза. Кисточка дрожала в пальцах, оставляя чёрные кляксы на веках. Плюнула на палец, попыталась стереть, но лишь размазала. Наплевать. Зачерпнула ложкой растворимый кофе, но по пути рассыпала половину. Чёрт! Чашку отставила — пить расхотелось.
По дороге на работу, в маршрутке, написала Дмитрию: «Твоя рубашка опять пахнет чужими духами. Что соврёшь теперь?» В прошлый раз он валил на однокурсницу с женой…
На душе было гадко. На работе всё валилось из рук: путала документы, звонила не туда, не могла сосредоточиться… Глаза то и дело застилали слёзы. А запах духов преследовал, будто насмехаясь.
После работы домой не спешила. Не хотелось ссоры. Но тянуть было нельзя. «Соберись, — приказала себе. — Продумай, что скажешь». И Алевтина вела бесконечный спор сама с собой, разжигая обиду.
В прихожей увидела ботинки Дмитрия. Дома. Лучше бы не приходил. Медленно снимала пальто, туфли, оттягивая момент. Сердце колотилось. Сделала глубокий вдох и вошла в комнату.
Дмитрий сидел на диване, уставившись в телевизор, где шёл какой-то сериал. Он терпеть не мог сериалы. Алевтина встала перед ним, закрыв экран.
— Ну? — посмотрела сверху вниз. — Говори. Чего тянешь?
Он встал, прочистил горло.
— Хватит врать. Скажи правду — и всё, — её голос дрогнул.
Дмитрий потупился. Алевтина сглотнула — слёзы катились по щекам.
— Что сказать? — он развёл руками, будто не понимал.
— У кого был? Однокурсницы так не пахнут.
— Чего ты добиваешься? — начал он, но в кармане зазвонил телефон.
Дмитрий достал его и сбросил вызов. Через секунду звонок повторился.
— Отвечай. Беспокоится, наверное, — язвительно бросила Алевтина.
Он выключил звук и швырнул телефон на диван. В это время зазвонил её телефон — незнакомый номер.
— Дмитрий так и не признался? Ладно, помогу. Я беременна. У нас будет ребёнок. Понимаешь? А ты… пустышка. — Дмитрий вырвал у неё телефон, оборвав женский голос.
— Ребёнок? А я пустышка? И когда ты собирался мне сказать? — перехватило дыхание.
— Аля, давай без скандала…
— Она решила помочь тебе бросить меня. Ты ей наговорил, что я тебя держу? Что я истеричка? Так всегда говорят любовницам. Я давно всё знала. Разговор окончен. Уходи. Сейчас же! — голос сорвался на крик.
В горле першило. Алевтина бросилась на кухню, налила воды. Рука дрожала, жидкость лилась мимо. Из комнаты доносился стук ящиков, звук молнии. Чемодан на колёсиках замер у кухни — она затаила дыхание, боясь, что он войдёт. Но шаги удалились. Хлопнула дверь.
Всё. Алевтина уронила голову на руки и зарыдала.
Позвонила Любке. Подруга примчалась через полчаса с бутылкой коньяка. Заставила выпить. Горло обожгло, но стало легче.
Дмитрий не звонил. На работе Алевтина держалась. Хуже было вечерами. Любка спасала — приходила, оставалась ночевать. Алевтина почти не ела — кусок в горло не лез.
Прошла неделя… две? Однажды на работе в глазах потемнело, схватилась за стол. Лицо покрылось потом, во рту стало горько. Она едва добежала до туалета. Полоскала рот, когда за спиной щёлкнули каблуки.
— Пей. — Ольга, коллега, протянула бутылку воды.
— Не говори, что отравилась, — усмехнулась она. — Тест на беременность делала?
Алевтина заморгала.
— Понятно. Жди. — Ольга вышла.
Алевтина глянула в зеркало — лицо землистое, глаза запавшие. «Почему никто не сказал, что я ужасна? Беременна? Не может быть! Врачи говорили — детей не будет».
Ольга вернулась с тестом.
— Иди. — Кивнула на кабинку.
Алевтина сделала, что нужно, не веря в результат.
— НуОна посмотрела на тест — две полоски, и впервые за долгое время почувствовала, что жизнь не кончена.
