**Последний день лета**
Последние дни августа выдались знойными, словно сама природа решила напоследок напомнить о лете. Дачники спешили собрать урожай, закатывать овощи, а родители торопились увести детей из загородных домиков, чтобы успеть подготовить их к школе.
Но в последний августовский день все словно сговорились — бросили грядки, банки и устремились в город. Каждому хотелось увидеть, как нарядные внуки с букетами астр и гладиолусов шагают в школу.
Последний автобус перед первым сентября был забит до отказа. В проходах теснились люди с огромными сумками, набитыми кабачками, переростками огурцов и бережно упакованными цветами. Конечно, родственники уже увезли самое ценное на машинах, но как оставить остальное? Столько труда вложено, столько вёдер воды вылито под палящим солнцем!
Автобус остановился у посёлка, и сразу началась давка. Дачники, упираясь локтями и сумками, старались занять сидячие места. Народу набилось столько, что машина трещала по швам, кренясь набок. Через пару сотен метров водитель снова притормозил, чтобы подобрать ещё одну толпу из ближайшей деревни.
Двери с хрипом раскрылись. Перед ожидающими предстала сплошная стена из спин. Никто не решался лезть первым, пока не выступил вперёд коренастый мужик с бочкообразным животом. Сжав покрепче свёртки, он крикнул: «Ну-ка, посторонись!» — и рванул вперёд. Стена дрогнула, но не поддалась.
Однако мужик был не промах. Он отступил, разбежался и плечом врезался между пассажирами. Раздался хруст, ругань, и в салон втиснулся наполовину.
— Подвиньтесь, народ! В середине же место есть! — закричали с остановки.
— Да мы тут, как селёдки в банке, не продохнуть! — вздохнул кто-то из глубины автобуса.
— Двери не закрываются! Ещё чуть — и никуда не поедем! — рявкнул водитель.
Двери с шипением начали смыкаться, выталкивая наружу тех, кто ещё не успел влезть. Кто-то кого-то толкнул, пассажиры втянули животы, и автобус наконец наглухо захлопнулся. Народ выдохнул, стенки машины заскрипели. Осевший набок автобус медленно тронулся, подпрыгивая на колдобинах, как старый инвалид, и оставив за собой шлейф выхлопных газов.
— Ой, все цветы помяли… — застонала пожилая женщина.
— А кому сейчас легко? — ответили ей со всех сторон.
— Чей локоть? Уберите, ради бога! Мне же бок продырявите! — орал потный мужчина.
— Сам виноват, что бока отрастил. Терпи! — огрызнулся кто-то.
Чей локоть — так и не выяснили. Мужик пыхтел, ёрзал, но увернуться не мог. В конце концов ему удалось развернуться — и упереться лицом в пышную грудь дородной блондинки. Он тут же отвел глаза, но взгляд упрямо возвращался к глубокому вырезу её цветочного платья.
Женщина укоризненно посмотрела на него. Мужчина закатил глаза, мысленно умоляя себя не реагировать на такую близость. Но стоило ему слегка отстраниться — как в спину тут же впивался чей-то острый локоть.
Рядом с ними, зажатая со всех сторон, стояла маленькая старушка. Её редкие седые волосы, похожие на облетевший одуванчик, едва доходили до подмышки мужика.
— Бабуль, живая? — спросил он, наклонившись.
Ответа не последовало.
— Граждане, тут бабку совсем придавили! Разойдитесь хоть немного! — закричал он.
Люди испуганно втянули животы. Старушка слабо улыбнулась, сделала глоток воздуха — и снова исчезла в толпе.
Автобус подпрыгнул на кочке, и народ в одном конце салона вздохнул свободнее, а в другом ещё сильнее сжался.
— Уберите цветы! — капризно сказала женщина с лимонного цвета химической завивкой. — Прямо в нос тычете!
— Аллергия? — спросил кто-то.
— Да! Я чихаю! — она не успела договорить и снова чихнула.
— Ну тогда уберите эти ветки, а то ещё глаза кому-нибудь выколете! — возмутилась соседка.
— Да я бы и рад опустить, да некуда! — ответил мужик, держащий букет под потолком.
Автобус приближался к следующей остановке, где уже ждала новая толпа дачников.
— Водитель, давай проезжай! Сейчас нас тут раздавит! — закричал кто-то.
Автобус замедлил ход, женщины завизжали, замахали руками. Но люди на остановке уже бежали к дверям.
Водитель, словно очнувшись, резко нажал на газ, оставляя позади взрывы ругани и клуба чёрного дыма.
Народ в салоне облегчённо выдохнул. Запах пыли, пота и мятых цветов заполнил воздух.
— На следующей остановке! — заверещал тонкий голос.
— Водитель, не останавливайся! Там ещё народу полно! — кричали в ответ.
Но мужичок с красным лицом и выпученными глазами уже пробивался к выходу, врезаясь сумками в ноги пассажиров.
— Куда прешь?! — ругались на него.
Те, кто стоял у дверей, знали — если выйдут, обратно их не пустят. Поэтому вцепились в поручни и уперлись, как скалы.
Автобус резко затормозил, и вся масса пассажиров рванула вперёд. Мужичок ловко пристроился за спинами и выскользнул в дверь. Та захлопнулась, прищемив чью-то сумку, но он успел её выдернуть.
— Верните! — закричала женщина.
Чья-то рука протянулась к нему в щель. Он сунул в неё сумочку, и дверь тут же захлопнулась, оставив конечность торчать наружу.
Автобус тронулся, увозя руку с сумочкой. Мужичок сочувственно вздохнул и зашагал домой.
В салоне стало тихо. Оказалось, что одно место свободно. Все начали озираться, высматривая, кому оно достанется.
Мужик с потрёпанным букетом смотрел на него с тоской, но пробиться не мог.
— Садитесь, бабуля! — вдруг закричал он, указывая на старушку.
Народ разделился на тех, кто «за» и «против». В итоге старушка проскользнула к сиденью, занялаАвтобус тронулся, и мужчина с женщиной переглянулись — может, и правда, судьба свела их в этой давке, а завтра начнётся что-то новое.
