Куртка стала причиной ссоры
— Мама, что ты делаешь?! — взвизгнула Татьяна, размахивая руками. — Это же совершенно новая куртка! Я её только вчера принесла!
— И что? — отрезала Галина Ивановна, не отрываясь от швейной машинки. — Твоей Катюше холодно, а я руки-то на месте имею. Подшью рукава, и будет в самый раз.
— Но она стоила тридцать тысяч рублей! — голос Татьяны перешёл на визг. — Мама, ты слышишь? Это моя зарплата за месяц!
Галина Ивановна наконец подняла глаза и посмотрела на дочь поверх очков.
— А зачем покупала такую дорогую, если жалко? Взяла бы попроще, за пять тысяч. Ребёнку главное — тепло.
— Ты вообще не понимаешь! — Татьяна схватилась за голову. — Это брендовая вещь! Лимитированная коллекция! Её нельзя резать!
— Ещё как можно, — спокойно ответила мать, возвращаясь к работе. — Я уже полрукава отрезала. Ткань хорошая, машинка берёт.
Татьяна бросилась к машинке, пытаясь выхватить куртку.
— Отдай сейчас же! Я запрещаю тебе её портить!
— Не дергай! — прикрикнула Галина Ивановна. — Строчку испортишь. Да и вообще, нечего на мать кричать. Я для тебя не прислуга.
В комнату вбежала семилетняя Катя в пижаме с котиками.
— Бабуля, мамочка, почему вы ругаетесь? — испуганно спросила она, глядя то на одну, то на другую.
— Мы не ругаемся, лапочка, — сразу смягчилась Галина Ивановна. — Бабушка тебе курточку переделывает. Завтра в школу пойдёшь — все залюбуются.
— Но мама плачет, — заметила девочка.
Татьяна и правда вытирала слёзы рукавом халата.
— Мама просто устала, — соврала она. — Иди, Катюша, спать. Завтра рано вставать.
Девочка неохотно поплелась в комнату. Татьяна дождалась, пока дверь закроется, и снова повернулась к матери.
— Мама, ну как ты не понимаешь? Я полгода копила на эту куртку! Мечтала о ней! А ты взяла и испортила!
— Испортила? — обиделась Галина Ивановна. — Да я тебе в детстве такие вещи шила, что все завидовали! Помнишь платье на выпускной в садике? Месяцами над ним сидела!
— Это было тридцать лет назад! — всплеснула руками Татьяна. — Сейчас другое время, другие вещи!
— Мода меняется, а ребёнку зимой холодно каждый день.
Галина Ивановна продолжила работу. Куртка, стильная, с дизайнерскими молниями и модным кроем, лежала на столе частично разобранной. Один рукав уже был укорочен.
Татьяна опустилась на диван, закрыв лицо руками.
— Мама, ну почему ты не спросила меня? Я бы купила Кате другую, детскую куртку.
— На какие деньги? — фыркнула мать. — На те копейки, что остаются после твоих дорогих капризов? Кофе за триста рублей, крем за две тысячи… А внучка в прошлогодней куртке ходит, рукава уже по локоть.
— У Кати есть куртка! Нормальная!
— Нормальная? — Галина Ивановна сняла очки и протерла их. — Да она ей мала на два размера! Вчера из школы пришла — вся замёрзла. Говорит, дети смеются, что в обносках ходит.
Татьяна подняла голову.
— Катя мне такого не говорила.
— Мне сказала. Даже плакала. Стыдно ей.
— Почему мне-то ничего не сказала?
— А ты когда дома бываешь? — резко спросила Галина Ивановна. — Утром на работу, вечером — сил нет. В выходные по магазинам или с подругами. Когда ребёнком заниматься?
Это било в самое сердце, потому что было правдой. Работа в рекламной фирме забирала всё время.
— Я работаю, чтобы нас обеспечивать, — тихо сказала Татьяна. — Думаешь, мне легко? Одной растить ребёнка, квартиру снимать?
— Знаю, что нелегко, — смягчилась мать. — Но детство у Кати одно. Пропустишь — не вернёшь.
— Я стараюсь, честное слово. Просто… мне тоже хотелось что-то красивое для себя. Эта куртка… была как символ. Что я чего-то добилась.
Галина Ивановна остановила машинку и посмотрела на дочь.
— А что важнее: твой символ или тепло ребёнка?
Татьяна не нашла ответа.
— Ладно, — сдалась она. — Доделывай. Но в следующий раз предупреди.
— Предупрежу, — кивнула мать. — А теперь иди спать.
Утром Катя проснулась в восторге. Куртка, аккуратно перешитая, висела на стуле.
— Бабуля, правда мне? — девочка осторожно потрогала обновку.
— Конечно, родная. Примеряй.
Катя закрутилась перед зеркалом. Татьяна, выходя из комнаты, увидела это.
— Мам, смотри! — Катя сияла. — Я теперь самая красивая в классе!
Татьяна осмотрела работу матери. Признаться, Галина Ивановна справилась мастерски — швы ровные, ткань лежала идеально.
— Красиво, — честно сказала она.
— И тепло, — добавила Галина Ивановна. — Я подкладку утеплила.
Катя обняла бабушку.
— Спасибо, бабулечка!
— И мама у тебя молодец, — поправила её Галина Ивановна. — Это её куртка была.
Девочка обернулась к Татьяне.
— Мама, правда? Ты мне свою отдала?
Татьяна кивнула.
— Спасибо! — Катя бросилась обнимать её. — Я знаю, ты её очень любила!
Татьяна почувствовала комок в горле.
— Ничего, куплю новую, — улыбнулась она.
— Можно я сегодня в школу в ней пойду?
— Конечно, только береги.
После ужина Татьяна села рядом с матерью.
— Мам, прости, что кричала.
— Да ладно. Понимаю.
— Просто… я так мечтала о ней.
— А теперь новая мечта будет.
Татьяна задумалась. Правда ли ей жалко? Да, грустно было расставаться с мечтой. Но счастье дочери оказалось важнее.
На следующий день коллеги спросили про куртку.
— Подарила дочке, — ответила Татьяна.
— Не жалко?
— Нет, — честно сказала она.
И это была правда. Куртка стала не яблоком раздора, а нитью, которая связала их семью ещё крепче.
Вечером Татьяна купила Кате новые сапожки. А себе пообещала: сначала — ребёнок, потом — её желания.
Куртка переИ каждый раз, глядя на Катю в этой куртке, Татьяна понимала, что лучшего применения для своей мечты она и придумать не могла.
