Лишь любовь во всём виновата…
Наталья ввалилась в квартиру, швырнула ключи на трюмо, сумочку рядом поставила, пальто расстёгивала. Из глубины жилья донёсся шёпот – мужской. Застыла, прислушалась. «Точно, не одна». Сердце ёкнуло: «Что там творят?»
Не снимая пальто, подошла к двери дочери, постучала и тут же распахнула.
Анжела с парнем метались по комнате, одевались. Увидели Наталью – остолбенели. Пауза повисла нелепая, в иной ситуации смешно бы стало. Но сейчас было не до смеха. Парень красный, волосы взъерошенные – ясно, чем занимались.
— Здрасьте, — пробормотал он, поправил волосы.
Рубашка в джинсы заправлена, но не застёгнута. Босиком.
— Здравствуйте, — холодно кивнула Наталья. Перевела взгляд на дочь. Та глаза опустила, ворот кофты поправляла. — Анжела, познакомь меня с другом.
Терпеть было трудно.
— Это Витя, Виктор. С института. Ты что так рано? — Дочь вдруг подняла подбородок, бросила вызов.
— Вижу, к зачёту готовились? — Наталья взглянула на кровать. Покрывало натянуто, но под ним комковалось скомканное одеяло.
— Ладно. Пойду ужин готовить. Жду вас на кухне.
Вышла, сердце колотилось. «Анжела-то выросла… Внуков в сорок лет захочу? Господи, как быстро…»
Умылась холодной водой, пришла в себя. «Ничего страшного. Любовь. Сама такой была… Хотя нет — я в её годы только об учёбе думала…»
Разогрела вчерашние макароны с котлетами, чайник на плиту.
— Идите ужинать, не стесняйтесь!
Виктор вошёл несмело, сел у холодильника. Анжела — напротив. Оба в тарелки уставились. Наталья разложила еду. Чайник засвистел, отвернулась. Когда села — тарелка Вити уже пустела.
— Добавить?
— Можно, — он мельком глянул, снова в тарелку уткнулся.
Анжела почти не ела. Наталья подала Вите остатки, села между ними.
— Тоже врачом будете?
Кивнул, рот полный.
— Предохранялись? — перевела взгляд на дочь.
— Мам! — взвилась Анжела.
— Что «мам»? Первый курс – а ребёнок? Я тебе в няньки не гожусь.
— У меня бабушка есть, поможет. Она ещё огого! — Виктор заулыбался.
— То есть, вы уже обсуждали? — Наталью холодом обдало.
— Да нет, просто так… — смутился парень.
Анжела вскочила, стол затрясся.
— Спасибо, наелись! Пошли! — Ткнула Виктора взглядом.
Они вышли, Наталья осталась. «Чёрт, зачем завела этот разговор…»
Помыла посуду — немного успокоилась.
Через полчаса хлопнула входная. Анжела ввалилась в кухню, села, с вызовом смотрела.
— Ну зачем так?
— Как? Я что-то не то сказала?
— Постой… Ты что, уже…? — Наталью перехватило.
Дочь голову опустила, коленки сжала.
— Срок? — Казалось, всё сон. Сейчас рассмеётся: «Шутка!»
— Два месяца…
— Два?! — В голове сразу: «Аборт. Успеть…»
Закипела злость. Кричала долго, пока голос не сел. Анжела сначала оправдывалась («случайно», «поженимся»), потом рыдала.
— Он откуда? — устало спросила Наталья.
— Под Калугой…
— Ага… К бабушке «огого» поедете? Учёбу бросите?
— Ты же сама в институте меня родила!
— На последнем курсе! Видишь разницу? Где жить-то будете?
— С тобой… Это и моя квартира…
— А если не разрешу?
Анжела глаза округлила.
— Аборт не сделаю! — Выбежала, хлопнув дверью.
«И чего на них накинулась? Может, у них правда любовь… Не первые, не последние…»
Свадьбу сыграли скромно — все сбережения на море ушли. Родители Вити — простые, приятные.
Молодые поселились в узкой комнатушке Анжелы. Спали там, остальное время — в зале. Наталья только на кухне одна бывала.
В её комнате — носки зятя, учебники, гора посуды. Готовила каждый день.
Злость копилась.
— Анжела беременна, но стирать может! Ты-то чем болен? — набросилась на Виктора.
— Ладно, завтра в общагу съедем! — огрызнулся он.
Говорил так часто, но оставались.
— А ребёнка в тазике мыть будете?! — кричала Наталья в закрытую дверь.
Скандалы каждый день. Анжела дулась, Виктор глаза прятал. Наталья на работу злая шла.
— Я плохая мать… Всё на мне будет… — жаловалась подруге Гале.
— Ты зациклилась. Дача у меня есть пустая — поживи там, отдохни.
— Я? Из своей квартиры?!
Через неделю собралась. Анжела молча смотрела.
В субботу приехали Галя с отцом.
— Наталья? Я Александр Петрович. — Мужчина седой, но крепкий. Взгляд заинтересованный.
Погрузил вещи в машину.
В дороге Галя шептала:
— Папе всего шестьдесят. Ещё огого!
Дом — добротный, двухэтажный. Александр Петрович камин растопил, всё показал.
— Как печка деревенская.
Вечером они уехали. Наталья осмотрелась. В окнах соседей свет — не одна.
Тишина звенела. Спала, как убитая.
На работу опаздывала, но лицо порозовело, настроение лучше.
Анжела звонила, просила вернуться.
— У меня всё хорошо. Как ты?
Дочь что-то скрывала.
В пятницу вернулась — у дома машина. Внутри тепло, на столе продукты. Александр Петрович на кухне возился.
— Проведать решил.
— Оставайтесь. С кем поговорить-то?
— Жена к тишине не привыкла… — вдруг сказал он.
Замерла.
— Простите, Галя рассказала… Вы не старая ещё.
— Поживу тут до родов…
— Сколько хотите.
Ночью не спалось. Пошла молоко греть.
— Тоже бессонница? — Он в дверях, в спортивных штанах. В свете ночника моложе выглядел.
Пили молоко, болтали до утра.
Потом он стал приезжать чаще. Помогал, ночеА когда родился внук, Наталья поняла, что иногда жизнь даёт вторые шансы – не в том, что ждёшь, а в том, что по-настоящему нужно.
