**Влюблённый в музыку**
С малых лет Артём жил музыкой. В первом классе записался в хор, но после первой же репетиции его выгнали — он путал ноты, фальшивил и сбивал остальных.
— Раз петь не может, пусть попробует инструмент, — решили родители. — Многие великие музыканты не поют, но сочиняют шедевры.
Артём обрадовался, но учебный год уже начался, и набор в музыкальную школу закончился. Мама упросила седого педагога проверить сына. В крайнем случае, в следующем году придут вовремя.
Суровый, лысый преподаватель, похожий на старый самовар, согласился, лишь бы отвязаться. Через двадцать минут он вышел к ждавшей в коридоре матери.
— Послушайте старика, не тратьте время зря. Ваш мальчик нот не слышит, не чувствует. Учить глухого — пустая затея, — бросил он, не глядя на неё.
— Но он обожает музыку! Особенно романсы! — не сдавалась мать.
— Ваш сын — бездарь. Пусть слушает, но музыкант из него не выйдет. — Педагог махнул рукой и ушёл.
Домой они вернулись подавленные.
— Ладно, если не музыкант, значит, спортсмен, — решил отец и отвёл Артёма в секцию самбо.
Там у мальчика пошло неплохо. Однажды, проходя мимо Дворца молодёжи, он услышал за одной из дверей ангельское пение. Артём отстал от друзей, подкрался и приоткрыл дверь. В центре зала стоял рояль, а рядом пела девушка. Её голос был так прекрасен, что он замер, будто заворожённый.
Худенькая, с длинной косой и огромными тёмными глазами, она выводила: *«Ах, Нева, река родная, под луной сверкает сталь…»*
Весь путь домой Артём напевал эту песню.
Позже он специально замедлял шаг у той двери, но больше не слышал её голоса. Пели другие, но не так.
После школы Артём поступил в институт. Самбо забросил, времени не было. О своей любви к романсам не рассказывал — засмеют.
На вечеринке он познакомился с Леной. Она напомнила ему ту певунью — такие же большие глаза, только косу не носила. Ей одной признался, что любит романсы, а не попсу.
Пару раз сводил её в филармонию. Лена делала вид, что ей нравится, даже пыталась подпевать. Лучше бы молчала — её визгливый голос резал слух. На втором концерте она и вовсе уснула.
Но Лена была доброй, и Артём прощал её промахи. Хотя в филармонию больше не звал.
Мать твердила: «Женись! Хозяйка она хорошая. А музыку… ну, у каждого свои причуды».
Артём уже купил кольцо, ждал подходящего момента. И вот он настал — Новый год, время для новой жизни.
Лена накрыла стол, Артём открыл шампанское. Он поднял бокал, собираясь сказать тост, как вдруг по телевизору зазвучал знакомый голос. На экране пела та самая девушка — повзрослевшая, без косы, но ещё прекраснее.
Лена зевнула, потянулась за пультом и выключила телевизор.
— Ты что сделала?! — рявкнул Артём. — Включи обратно!
— Не буду, — капризно надула губы Лена. — Скука смертная.
— Это не скука! — Он вскочил, глаза горели. — Включи!
— На, держи! — Она швырнула пульт на стол. — Я думала, мы… а ты уставился на какую-то певицу!
Он включил телевизор, но там уже был гитарист.
Артём молча оделся.
— Куда?! А Новый год?! — Лена бежала за ним, обиженная.
Дома мать допрашивала: что случилось? Где Лена?
— Мы слишком разные. Как жить с тем, кто тебя не понимает?
— Тогда жениться не на ком, — вздохнула мать.
Она ворчала, что он испортил праздник, а Лена старалась, готовила… Артём почувствовал вину. Позвонил, извинился, подарил кольцо. Лена простила.
Но однажды, когда она зевнула под «Очи чёрные», он не выдержал.
— Всё. Не надо притворяться. Зачем мучить друг друга? — И ушёл окончательно.
Мать днями пилила его: «Она хоть старалась, а ты… чурбан бесчувственный!»
Артём съехал от родителей. Девушки к нему липли, но он проверял всех: предлагал послушать романс. Они морщились, но лгали: «Обожаю классику!» Фальшь он чувствовал сразу.
Работал допоздна, ел пельмени, спал. Однажды слег с температурой. Мать привезла бульон и вздыхала: «Женись, будет кому за тобой ухаживать».
Проснулся от звуков фортепиано за стеной. Кто-то монотонно распевал гаммы, потом запел другой голос. Артём попытался подстроиться, но закашлялся. Укрылся одеялом и заснул.
Вечером за стеной снова пели — тоненько, по-детски. «Учительница, наверное», — подумал он.
Через неделю выздоровел. По вечерам никто не пел.
Но однажды, бреясь, он снова услышал тот самый голос. Пели тихо, без музыки. Он застыл с бритвой в руке.
Двери хлопали, соседи шумели — это бесило.
Пение оборвалось. Артём вышел в подъезд, стучал в двери, спрашивал. На третьем этаже за одной дверью услышал знакомую мелодию. Сердце колотилось.
Дождался конца, нажал на звонок.
Дверь приоткрылась. В щели — та самая девушка с экрана.
— Вам что-то нужно? Я не занимаюсь со взрослыми, — сказала она.
Артём онемел.
— Извините, я мешаю? — она смутилась.
— Нет! Наоборот… хочу, чтобы пели громче, — улыбнулся он.
— Правда? — глаза её загорелись. — Проходите.
В комнате стояло пианино, на нём — нотная тетрадь.
— Я стараюсь петь, когда никого нет…
— Вы не мешаете. Я знал, что мы встретимся.
— Вы меня видели?
— Да. Благодаря вам я не женился. А если бы женился… не стоял бы сейчас здесь.
— Я так переживала… Это было моё последнее выступление. Сорвала голос. Но не могу не петь.
— Пойте. Я буду слушать. Меня зовут Артём.
— Аня, — тихо ответила она.
С каждым днём её голос креп. Иногда Артём приходил, и она пела только для него.
Вскоре он сделал предложениеИ однажды, когда её голос зазвучал особенно пронзительно, он понял: счастье — это когда твоя душа отзывается на музыку чужой.
