Завещание
С самого детства Людмила ненавидела своё имя.
— Мама, зачем ты меня так назвала? Какое уродское имя, — сказала она в первом классе.
— Почему уродское? Красивое имя, старинное. Означает «милая людям». Значит, ты у нас народная любимица.
— Бабкино какое-то. Над ним все смеются, — нахмурилась Люся.
— Кто смеётся? Над добрым именем смеяться грех.
— Когда вырасту, поменяю его.
— Как знаешь, — мама сжала губы.
Люся была некрасивой: нос с горбинкой, серые глаза, волосы цвета пшеничной соломы. Тощая, угловатая. Мама говорила, что она вылитый отец. Его Люся не помнила — была слишком мала, когда он ушёл.
— Зачем ты за такого урода замуж вышла? — всхлипывала Люся в третьем классе.
— Вот погляжу, за кого ты замуж выйдешь, — усмехнулась мама.
— Я вообще не выйду! Кто на такую страшилу женится? — кричала Люся.
Она бы смирилась с именем, будь у неё голубые глаза с густыми ресницами, как у Оли, или золотистые кудри, как у Наташи.
В двенадцать лет мама вышла замуж. Привела домой крупного мужчину и объявила: «Теперь дядя Коля будет жить с нами».
— А это мой цветочек, Людмила, — представила она Люсю.
— Цветочек, говоришь? Больно увядший, — фыркнул дядя Коля.
Снова смеялись над её именем. Люся убежала в комнату, а вечером мама шепнула, что с мужчиной в доме легче. Теперь у них будут деньги, и дядя Коля купит ей компьютер. Люся сдалась перед таким аргументом.
Дядя Коля каждое утро обливался ледяной водой, потом растирался грубым полотенцем. Люся подслушивала его фырканье и оханье. Однажды и сама попробовала — едва не задохнулась от холода. Больше не повторяла, но дядю Колю после этого уважала.
Мама рядом с ним стала другой: смеялась, смотрела на него так, как никогда не смотрела на Люсю. Та ревновала и злилась.
Дядя Коля Люсю не замечал. Не играл с ней, не учил чему-то. Если она просила о помощи, он вздыхал: «Ты уже большая, справишься». Но и не ругал, даже если она накосячила. Говорил: «Опыт — лучший учитель». В общем, Люся смирилась с ним, как и с именем.
В четырнадцать она влюбилась в Ваню Соколова. Мучилась, глядя, как он провожает самую красивую девочку в классе. Потом — в старшеклассника Женю Орлова. Но тот уехал учиться в Питер. Люся решила, что это проклятие её внешности, и запретила себе влюбляться.
Летом они поехали в Ялту. На набережной старик-художник рисовал портреты. Люся подбежала: «Сделайте меня красивой!»
— Глупенькая. Молодость и так прекрасна. Как зовут?
— Люся.
— Людмила, значит, — кивнул он. — А знаешь, что означает твоё имя?
— Знаю, — вздохнула она.
— Имя определяет судьбу. У тебя редкое имя — и жизнь будет необычной. Запомни, милая барышня.
Никто раньше не называл её милой. Сидеть было скучно, но, увидев портрет, Люся ахнула. Художник слегка сгладил горбинку, придал глазам глубины — они стали тёмными, почти чёрными. Рисунок был чёрно-белым, но Люсе казалось, что глаза у неё синие, а волосы — как у принцессы. Она повесила портрет над кроватью и каждое утро смотрела на него, чтобы поверить в себя. В зеркало не глядела — боялась разочароваться.
Потом мама стала бледной, часто лежала. Оказалось, ждала ребёнка. Люся пожала плечами: какая радость? Сначала дядя Коля отнял маму, теперь ещё и брат или сестра появится.
Через два месяца врачи сказали, что ребёнок умер. Мама вернулась из больницы — худая, безжизненная. Не улыбалась, не ела. Дядя Коля и мама теперь только ругались. Он кричал, что она запустила себя, она — что ему надо к другим бабам идти…
Люся винила себя. Она не хотела этого ребёнка — вот он и умер. Маме, конечно, не призналась.
А через три месяца мама наглоталась таблеток и уснула навсегда. Похороны были пустыми — пришли две коллеги. Вся работа легла на Люсю: уборка, готовка, учёба.
Однажды она взбунтовалась: не приготовила ужин.
— Где еда? Заболела? — спросил дядя Коля.
— Я не кухарка! Уроки есть. Сам бы хоть раз картошку пожарил!
— Я за квартиру плачу, тебя одеваю. Имею право на уважение. Заработаешь — тогда и права качай. А теперь иди готовь.
Люся усвоила урок: после школы пойдёт работать. Но дядя Коля велел учиться дальше — мама бы расстроилась. После её смерти Люся решила стать врачом. Поступила в мединститут.
Дядя Коля, и так немолодой, после смерти мамы сдал. Стал забывчивым. Люся оставляла ему еду — он не трогал. Кормила — а через пятнадцать минут он просил снова.
Участковый врач сказал: «У вашего отца деменция». Люся разложила по карманам дяди Коли записки с адресом. Однажды он не узнал её:
— Ты чего пришла? Всё уже забрала!
Так Люся узнала, что до мамы у него была семья. Болезнь прогрессировала — дядя Коля стал как ребёнок.
— Святая ты, Люсь. Родные дети так не ухаживают, — вздыхала соседка. — Сдала бы в дом престарелых. А то спалит квартиру.
Люся не помнила, сколько чайников сгорело. Но жалко было — он же не виноват. Только когда он перестал доходить до туалета, она начала собирать документы.
В последнюю ночь не спала. Утром пошла будить его — а он уже мёртв.
После похорон Люся осталась одна.
Через неделю в дверь позвонили. На пороге стоял мужчина лет тридцати, смутно знакомый.
— Здрасьте. Ты кто?
— Я Люся. А вы?
— Я к отцу приехал. Николай Васильевич Громов тут жил?
— Жил… Но умер.
— Значит, ты моя сестра? — ухмыльнулся он. — Отец, конечно, сдал. Раньше бабы у него красотки были.
— Я вам не сестра…
Но он уже шарил по квартире:
—Гость сверкнул глазами: «Теперь квартира моя, милая сестрёнка».
