**Дневник. Несчастливый день.**
— За что он так со мной? Всё для него, а он… бро-о-сил! — всхлипывала Светлана, размазывая тушь по щекам.
Анна протянула ей салфетку. От слёз лицо Светки превратилось в маску — точь-в-точь как у Веры Холодной в старом кино. Марина едва сдержала улыбку. Хорошо, та не заметила. Зато Анна увидела и строго нахмурилась.
Вдруг Светлана зажмурилась, замахала руками.
— Что?! — испугалась Анна.
— Тушь… — простонала та.
— Пойдём, умойся. — Анна повела её, как слепую, из кабинета.
— Не везёт ей с мужиками, — вздохнула Анна, вернувшись.
— Ей уже за тридцать. В её возрасте или женатые, или на фронте, — заметила Марина. — Моя бабка вышла за семнадцатилетнего пацана. После войны ведь одни мальчишки да старики остались.
— И как? — поинтересовалась Анна.
— Прожили всю жизнь. Хотя, конечно, бывало всякое.
Светлана вернулась, опустив глаза, села за стол.
— Может, домой пойдёшь? Прикрою, — предложила Анна.
Марина смотрела на её опухшее лицо и думала: «Повезло мне с Димкой. Не красавец, зато не бухает, на два года старше — в самый раз». Мать когда-то наказала: «Женихов не разбрасывай». И ведь правильно — не сидишь сейчас, как Светка, с размазанной тушью.
— Пойду… Голова раскалывается, — прошептала Светлана.
— Выпей таблетку. Или рюмочку — помогает.
— Спасибо, девчонки… — та вышла, пошатываясь.
— Ладно, за работу, — Анна уткнулась в монитор, но через минуту экраны погасли. В коридоре зашаркали шаги, вошёл Виктор Петрович.
— Девочки, авария на линии. Света не будет часа два. Кто-то останется, когда дадут свет — всё выключить. Остальные — по домам. Где Светлана?
— Плохо ей, отпустила я её, — сказала Анна.
— Не беременная? — охнул Виктор Петрович.
— Нет! — хором ответили они.
— Ладно, разбирайтесь сами…
— Ну что? — спросила Анна, когда он ушёл.
— Я останусь, — без энтузиазма буркнула Марина.
— Иди лучше. Мне спешить некуда — муж на даче.
Марина мгновенно собралась.
На улице светило солнце. Черёмуха вот-вот зацветёт. Она сняла шарф, расстегнула куртку. Раньше весну чувствовали по стуку каблуков — теперь все ходят в кроссовках.
Шла домой пешком, щурясь от света. Редко удаётся уйти пораньше! «Завтра вытащу Диму гулять. Только бы без дождя». По дороге купила его любимый сыр, огурцы, хлеб. Не удержалась — взяла первое в этом году мороженое.
На ужин что-нибудь простое… А завтра наденет яркое платье и туфли на каблуке. Видела недавно в магазине — но цена заоблачная. Лизнула мороженое.
В прихожей увидела красные лодочки на шпильке. Такие же, как в витрине! Мелькнула мысль: «Дима купил?» Но нет — не новые, да и размер не её. У Марины 36-й, а эти — лыжины.
Гости? Но почему так тихо? Поставила пакет на кухне и застыла в дверях: Дима обнимал черноволосую девчонку, целовался с ней. Они так увлеклись, что не заметили её.
Марина схватила сумку, натянула туфли и выскочила на лестницу. Он кричал ей вслед, но она бежала, не оглядываясь.
На улице ослепило солнце. Куда идти? К маме? Та скажет: «Не делай из мухи слона. Мужики — они все такие. Димка не худший». Поймёшь её — она души в нём не чает, да и с новым ухажёром не хочет, чтобы дочь мешала.
Сердце колотилось, слез не было. Не чувствовала ни запахов, ни звуков, шла, как в тумане. Ноги отяжелели — села на скамейку.
Перед глазами — его руки на чужой спине. Воображение дорисовывало чашки на столе, шоколад. Или она и правда их видела? Может, и свет отключили неспроста — чтобы она всё узнала…
— Горе какое? Умер кто? — рядом хрипло спросили.
Перед ней сидела опухшая от водки женщина, протягивала бутылку.
— На, хлопни. Легче станет.
— Нет…
— Мужик изменил, да? — засмеялась та. — Ему как с гуся вода, а ты страдаешь. Я тоже когда-то застукала своего с подругой. Схватила молоток…
— Убила?
— А то! Села, конечно. А он развёлся, квартиру себе забрал…
Марина встала. Огляделась — оказалась у вокзала.
— Пойдём ко мне, тут шпана бродит, — предложила пьянчуга.
— Нет, мне надо…
— Куда это ты? — из-за спины раздался сиплый голос. Тощий тип без зубов шагнул вперёд, потряс пакетом с бутылками.
Марина рванула прочь. Свернула в переулок — грязный, узкий. Выбежала на дорогу — и прямо на двух подозрительных типов.
— Красавица, давай к нам… — они ловили её, матерясь.
— Вон там что-то! — крикнула она, ткнув пальцем за их спины. Пока те оглядывались, бросилась бежать.
— Брысь! Сейчас милицию вызову! — раздалось сзади.
Её догнал бородатый мужик с палкой. Хулиганы смутились, быстро ретировались.
— Чего по ночам шляешься? — сердито спросил он.
— Я… — Марина расплакалась.
— Где живёшь? Провожу.
Они вышли на освещённую улицу. У подъезда она поблагодарила его.
— Ключи… дома оставила, — вдруг вспомнила.
— Дома кто?
Она подняла голову. В их окне горел свет.
— Муж…
— ПорОна глубоко вздохнула, нажала кнопку домофона и тихо проговорила: «Это я, открой», — зная, что сегодняшний вечер станет для них обоих началом долгого разговора, который нельзя откладывать.
