Вот же, скажу тебе правду — любви не было…
Василий притормозил машину в нескольких кварталах от дома, вышел и пешком дошёл до набережной. День выдался тяжёлым — на работе всё пошло наперекосяк, важная встреча едва не сорвалась, пришлось на ходу переигрывать планы.
Решил отвлечься, тем более погода стояла ладная. Медленное течение реки успокаивало, закат грел по-домашнему. По набережной бродили влюблённые парочки, старики неспешно шагали под руку, молодые родители катили коляски с дремлющими малышами.
Девушки поглядывали на Василия с любопытством и намёком. Ещё бы — видный мужчина, да ещё одинокий. Но он отводил взгляд, будто говорил: «Не вашего я поля ягода».
«А может, и правда, закрутить роман с кем-нибудь? Сколько можно быть одному?» Раньше они с женой тоже так гуляли. Любу он любил. Весёлая, задорная, сразу запала ему в сердце. Через полгода сыграли свадьбу. Первые месяцы жили душа в душу. А потом будто подменили Любу. Всё не так, всё не этак. Словно игла в боку. Ссорились часто, мирились, но обиды копились. С каждым разом примирение давалось тяжелее.
После ссор по несколько дней молчали. Потом, конечно, сходились. Ненадолго. Через две недели после очередного перемирия Люба узнала, что беременна. Обычно женщины радуются такому, но только не она. Разрыдалась, заявила, что ребёнка не планировала, что избавится от него. Во всём виноват Василий — воспользовался моментом.
Но на аборт не решилась, побоялась последствий.
Стала ещё капризнее. То ночью селёдку подавай, то слёзы по любому поводу. Василий терпел — любил же. Но всему есть предел. Надеялся, что после родов всё наладится. Говорят ведь, беременным свойственны перепады.
Когда в роддоме он взял на руки крошечный свёрток, не мог оторвать глаз от личика дочки. Умилялся её гримасам во сне. Но радость быстро сменилась отчаянием. Девочка была беспокойная, засыпала только на руках. Стоило положить — сразу крик.
Полночи он ходил с ней по квартире, полночи — Люба. Оба валились с ног. Даже ругаться сил не было. Люба стала тенью. Василий держался из последних сил, на работе засыпал за столом.
Потом девочка подросла, стала спать спокойнее. А вот ссоры вернулись. Василию всё осточертело. Стал задерживаться на работе, а домой идти не хотелось. Иногда заезжал к родителям, но те прогоняли: «Жене помогать надо, ребёнок маленький». Возвращался — а там Люба с упрёками:
— Где шлялся? Мне помощь нужна, а ты гуляешь! У тебя кто-то есть?
У друзей тоже были семьи, но у них всё было по-другому. Дочка тем временем подросла, пыталась ходить — вылитый Василий. Это Любу бесило. Девять месяцев носила, рожала, а девочка будто и не её вовсе.
Однажды в ссоре Люба снова обвинила его в измене. Он клялся, что никого нет, что любит её, несмотря ни на что. Но она не слушала.
— А знаешь, я тебя никогда не любила, — вдруг выпалила.
— Зачем тогда замуж вышла?
— Думала, смогу полюбить. Забыть его… — И призналась: её первый возлюбленный уехал на Север, пропал. Год не было вестей. А тут появился Василий. Мать уговорила её выйти за него. А потом тот «северный» вернулся…
Василию всё стало ясно. Отсюда и слёзы, и придирки. Хотя бы дочь его — в этом сомнений не было. Заметил вдруг, что Люба стала краситься, стрижку новую сделала.
— Без него мне не жить. Ухожу, — сказала она.
— А я? — растерялся Василий.
— Ты найдёшь другую. Прости, но так больше не могу. Дочь маленькая — привыкнет к новому отцу.
— Но её отец — я!
— У тебя ещё дети будут…
Он впервые закричал на неё. Ушёл, хлопнув дверью.
Вернулся — дома никого. Люба забрала дочь и вещи. Даже записки не оставила. Василий метался по квартире, рычал от бессилия. Не любила… А он-то любил.
Поехал к её матери — нет и там. Та пообещала сообщить, если Люба объявится.
Та позвонила сама. Просила прощения.
Прошло полгода — боль не утихала. Теперь он убегал из дома не от ссор, а от тоски.
Однажды на набережной увидел девушку. Стояла у воды, смотрела вдаль.
— Ассоль Грея дожидается? — спросил он. Звучало глупо.
Она обернулась, улыбнулась: — Никого не жду, просто любуюсь.
Стали гулять вместе. Василий рассказал про жену и дочь.
— До сих пор любишь её? — спросила Ольга.
— Не знаю. Ссорились часто… Давай не будем об этом.
Так начался их роман. С Ольгой было спокойно. Она не капризничала, не требовала. Василий понемногу забывал Любу. Вскоре Ольга переехала к нему.
Всё бы хорошо, да только готовить она не любила. «Зачем, если есть кафе?» Любила шумные компании, а Василий чувствовал себя среди её друзей чужим. Стал отпускать её одну.
В один из таких вечеров раздался звонок. Мать Любы, в слезах:
— Беда… Люба погибла. Говорила ей — не связывайся с ним…
Оказалось, тот «северный» ревновал, ударил. Люба упала, ударилась виском о стол.
— А Верочка?
— У меня. Опека может забрать… Ты же отец.
Василий молчал. Любы нет… Но есть дочь.
— Хорошо, куда идти?..
Ольге пока не сказал. Утром осторожно начал:
— Нам надо поговорить…
— Прямо сейчас? Голова раскалывается…
— Люба погибла. Заберём Верочку.
— Твою дочь? Я детей не люблю. Тем более чужих.
— Если не возьмём — детдом.
— Ты — отец. Я — никто. — Ольга прикрыла глаза.
— Один я не справлюсь…
— Бери её. Но без меня.
Через пять минут она собрала вещи.
— Ты что?
— Ухожу. Не смогу быть ей матерью.
Он не стал удерживать. Поехал за дочкой.
Мать Любы встретила его с Верочкой. Девочка прижала куклу к груди, испуганно глядела.
— Ничего, боится пока… — вздохнула женщина.
— Я неВасилий взял дочку за руку, и в тот миг понял, что, несмотря на все потерянное, он наконец-то обрёл то, ради чего стоит жить.
